"Вокруг меня были тысячи прекрасных людей, и они медленно сжимали кольцо." Майкл Джексон
Вот Фокорт и Меиней и встретились с Найвенно, и я готова вам это показать.
Предыдущая серия
Простыня на девять вордовских листов С каждым днём становилось всё холоднее. Небо затягивали свинцовые тучи, которые быстро гнал вдаль порывистый пронизывающий ветер. По ночам выпадал иней. Здесь, близ Цуу, зима наступала рано и быстро.
С каждым днём, проведённым в ожидании, Меиней становилась всё более нервной и мрачной – её страх за отца всё рос. Порой она грубила старику, но затем быстро и горячо извинялась. Фокорт и хотел бы успокоить девушку, но не имел ни малейшего понятия, как. Бродяга тоже очень боялся – мельница находилась в какой-то паре часов ходьбы от города, захваченного мойорами, и он теперь не просто попрошайка, а сторонник тайрцев. Кроме того, он здесь не один. С ним взъерошенная издёгавшаяся девчонка, уже решившаяся на все возможные глупости, а там, за стенами горной крепости, ещё один тайрец, подыскивающий минуту, чтобы улизнуть из замка прямиком сюда. А если по-тихому уйти него не получится? А если погоня? Бой? Чего хуже, плен? Что он, старик, будет делать тогда? Сколько продержится в камере пыток змееголосых?
На десятый день терпение Ромашки лопнуло окончательно.
– Я иду в Цуу, – заявила она за завтраком.
– Как? Зачем? – опешил Фокорт.
– Осмотрюсь там. Если повезёт, повидаюсь с Найвенно, – повела плечом девушка.
– Мастерица Найкиро ж велела не ходить, – возразил старик.
– Я не могу здесь сидеть просто так! – воскликнула девчонка. – Пока я сижу тут сложа руки, эти… – тут она обругала змееголосых некрасивым словом, которое Фокорт раньше и не слыхал. – Тащат моего отца в проклятую каменную могилу, а Титцанке уже много лет чертова братская могила, и я ничем им не препятствую! Да! Потому что сижу здесь и плюю в потолок в ожидании…
– Меи! Меи! Ромашка!!! – перебил её Фокорт. – Найкиро же сказала, сколько ждать. Найвенно будет здесь через четыре дня.
– Это если, – колдунья жалобно шмыгнула носом. – Если с ним ничего не случилось. Надо сходить в Цуу хотя бы убедиться, что его труп не висит на стене на корм воронам.
– Тьфу! Говоришь такое… Сплюнь!
Ромашка покорно притворилась, что плюёт через плечо.
– И по дерево постучи.
Девчонка побарабанила по столешнице, а Фокорту подумалось, что Меиней в чём-то права. Если Найвенно в беде, узнать об этом нужно как можно раньше.
– Знаешь что, Ромашка? – обратился старик к напарнице. – В Цуу ведь расположен один из Столпов Сущего, верно?
Тайрийка кивнула.
– А в хозяйстве мастерицы Найкиро ведь водится бумага?
– Была, – девушка снова кивнула.
– И чернила?
Ещё один кивок.
– Тогда в Цуу мы пойдём завтра, а сейчас займёмся нашими одеяниями паломников.
За те годы, что тайрские разведчики следили за змееголосыми в Цуу, на заброшенной мельнице скопилось немалое количество всяческих припасов. В числе прочего здесь была и бумага – шершавая, рябая, неравномерной толщины, но достаточно крепкая, смотанная в рулон шириной в локоть. Из неё Фокорт навертел два высоких колпака, которые Меиней исписала извлечениями из откровений и символами счастья. Ещё были сплетены соломенные муфты. Потом старик и Ромашка радостно мяли и мочили свои творения, стараясь состарить и придать потрёпанный дорогой вид.
На следующий день, такой же холодный и пасмурный, как остальные, в ворота Цуу вошли двое паломников: благочестивого вида старик и совсем молоденькая девушка.
– Я никогда раньше не видела ни одного Столпа Сущего, – тихо прошептала Ромашка на ухо Фокорту.
– Вот сегодня посмотришь на первый. Ты, внучка, главное молчи. Головы не поднимай и повторяй всё за мной, – наставлял её бродяга.
Волшебница кивнула.
Они беспрепятственно преодолели внешние городские ворота, прошли сквозь кварталы ремесленников, базар и добрались до внутренней стены. В этой части Цуу мало отличался от Кай-Тилфинона. Двух-трёхэтажные дома лепились друг к другу выстраиваясь в улицы случайным порядком. Мостовую заменяли где выступающие скалы, а где деревянные настилы. Знать здесь бывала нечасто, захватчики – того реже.
Совсем другое дело начиналось за воротами внутренними. Расположение улиц и площадей хоть и зависело от рельефа, но дороги были вымощены плитами, фасады домов облицованы белым камнем. То тут, то там встречалась карликовая хвоя в мраморных кадках, а главную площадь украшали настоящие, высокие горные сосны. Посреди площади возвышалась главная достопримечательность Цуу – Зеркало Душ. Столб высотой в три человеческих роста имел четыре грани: вогнутую, выгнутую, прямую, и составленную из множества мелких кусочков. Это был пятый из Столпов Сущего. Самый северный. Трудно сказать, из чего и как были созданы эти исполинские зеркала: внешне они походили на стекло с серебряной амальгамой, однако ни череда столетий, ни перепады погоды, ни камни брошенные во время многочисленных мятежей не оставили на них ни единой отметины. Грани всегда были идеальны.
Фокорт и Меиней сначала обошли Зеркало по часовой стрелке, низко склонив головы и бормоча молитвы о благополучии и процветании. В обратную сторону они шли уже молча, подолгу разглядывая своё отражение в каждой грани. Не успели они закончить круг, как рядом со Столпом остановился богато украшенный паланкин.
Слуга открыл дверцу, и на площадь ступил самый роскошно, однако вместе с тем не по погоде легко наряженный молодой дворянин, какого бродяге доводилось видеть в жизни. Жемчужно-серый стёганый полукафтан из грубого шёлка, богато вышитый на спине и груди, с широкими рукавами, подвязанными выше локтей муаровым шнуром, показался старику немногим теплее летней куртки. Легкие туфли из мягкой бархатистой кожи вместо привычных в такую погоду утеплённых башмаков или сапог. По рукавам угадывался прочий костюм – тончайших шелк самых чистых и ярких цветов. Длинные черные волосы незнакомца были собраны на макушке и украшены двумя лакированными шпильками, а лицо с тонкими чертами, отдалённо смахивающее на тайрское, густо напудрено. Вместе с паром мальчишка выдохнул сноп искр, и Фокорта осенило: перед ним Хозяин Огня в человеческой ипостаси. А драконам, как известно, нет никакой нужды в защите от холода.
Мальчишка сделал несколько энергичных, пружинящих шагов и остановился напротив ряженых. Те поспешно согнулись в приветственном поклоне.
– Просветлённые паломники! – выговор у него был странноватый, но приятный. – Посещали ли вы четвёртый Столп Сущего?
Фокорт скосился на Ромашку. Девчонка и не собиралась поднимать низко опушенную голову: изо всех сил борясь с улыбкой, она безотрывно глядела на драконову обувку.
– Нет, благородный господин, – отозвался старик. – Мы только начали наше паломничество…
– Куда же вы направитесь дальше? К Пламень-Горе? Или, возможно, Флейте Ветров? – продолжил Хозяин Огня.
– Полагаю, мы направимся к Стене Титцанке, благородный господин, – Фокорт только сейчас разглядел крупную золотую подвеску на груди дракона – посольскую пайцзу змееголосых.
– В самом деле? Или ты просто пытаешься доставить мне удовольствие своими словами? – мальчишка недоверчиво сощурил один глаз.
– Клянусь, благородный господин… – начал было бродяга.
– Полно! – дракон коротко рассмеялся и протянул руку. – Возьми.
Фокорт медленно высвободил кисть из муфты и потянулся за подаянием. На ладонь ему легли три тёплые, жёлтые, как солнце, как солома, как пайцза на шее дракона, полновесные золотые монеты.
– Да будет легок ваш путь, как дыхание ветра, просветлённые паломники! – надменное лицо юноши на краткий миг потеплело, а затем он резко развернулся на каблуках и поспешил к паланкину.
Фокорт поспешно согнулся и принялся громко, на всю площадь, благодарить за великую щедрость «благородного господина из далёкой страны невиданных чудес». Паланкин тронулся с места, и старик продолжал изъявлять свою признательность, пока он не скрылся из виду.
– Ну? – нетерпеливо спросила Меиней, когда бродяга закончил.
– Что ну? Это он, да?
– Сколько он тебе дал, дедушка?
– Три золотых. У драконьих послов, видать, денег куры не клюют?
Ромашка рассмеялась.
– Всё правильно. Каждая монета – это день. Наша встреча состоится через три дня.
Также чинно и незаметно, как вошли, паломники покинули Цуу. Когда ворота города скрылись из виду, Фокорт решился задать волшебнице все свои вопросы относительно тайрского лазутчика в мойорской крепости. Девчонка частью отшутилась, частью велела подождать.
– А улыбку мне было так тяжело сдержать, потому что насколько Найвенно обожает наряжаться, настолько же ненавидит грим, – закончила она и добавила, немного смутившись. – А ещё я была очень рада видеть Найва. Мы расстались почти пять лет назад.
После посещения Цуу Ромашка немного успокоилась. Быстро собрав дорожную сумку, все свое время девушка посвящала магии: не то хотела поразить друга своими умениями, не то скоротать время до его прихода. Фокорта же мучило любопытство: откуда Найвенно знал, что они появятся в Цуу. Слишком уж вовремя для случайной встречи тайрец появился на площади.
– Все просто, дедушка – объяснила ему Меиней. – Разведчик и связной объединены чарами. Они чувствуют желание друг друга встретиться. Таким образом шпион всегда может найти связного. Но посещает только если имеет такую возможность.
– А связной чувствует, где шпион? – спросил старик.
– Нет, – вздохнула чародейка. – Это был бы опасно.
– А могут ли мойоры чувствовать магию? – с некоторой опаской поинтересовался бродяга.
– К счастью, нет. Но все очень боятся, что они однажды научатся.
Слова Меиней немного успокоили Фокорта. Однако он опасался, что змееголосые могут найти их из-за использования волшебства. Относительное спокойствие не продлилось долго. Три дня вышли. Они с Ромашкой ждали с самого раннего утра, а Найвенно всё не появлялся. Прошел полдень; солнце село, сумерки превратились в темноту.
– С ним точно что-то случилось, – в сотый раз повторила Ромашка, меряя шагами комнату. – Этого я и боялась.
Фокорт хотел в свою очередь выпалить уже привычную успокаивающую фразу, но внезапно понял, что больше не верит в эти слова: наоборот, он уверен, что напудренный щёголь попал в беду. Жизненный опыт старика давал воображению много пищи, и картины, которые оно рисовало, были поистине ужасны. Но позволить девчонке запаниковать и натворить непоправимых глупостей он тоже не мог.
– А давай выйдем наружу, – предложил он. – Вдруг наш приятель уже где-то на подходе?
– Хорошо, – кивнула Меиней. – Тогда возьми это.
Волшебница протянула старику две небольшую странную трубку: с обоих концов были вставлены увеличительные стёкла.
– Это подзорная труба, – Ромашка показала на странный предмет. – Она не так хороша, как те, которыми пользуются мореходы, зато зачарована на ночное зрение. Просто приложи к глазу и смотри.
– Ясно.
Они вышли на крыльцо. День оставил Цуу, взошли звёзды и растущая луна. Ночь была ясная, воздух казался хрустальным. Холодало. Старик окинул небо взглядом. Фокорт поднёс трубку к лицу, прижмурил левый глаз и ахнул. Звёзды бросились ему в лицо. Величественные пики хребта Фой выросли прямо перед ним. Головокружительная картина. Потрясенный, бродяга опустил трубу.
– Меи это… – начал было старик, но Ромашка жестом остановила его и указала пальцем на мигающие звёзды. Миг спустя в том месте блеснула яркая вспышка.
Фокорт поспешно приложил трубу к глазу и навёл её. Хотел окликнуть Ромашку, но онемел.
Звезды не мигали – их перекрывал силуэт летящего дракона. Вокруг него вились две тени помельче. Высоко в ночном небе шёл бой. Вспышка – это струя пламени, извергнутая ящером на врагов – двух пернатых змеев. Они донимали противника, атакуя одновременно с противоположных сторон; когда тот пытался изменить направление или высоту, один змей бросался наперерез, а другой старался зайти сзади или сбоку. Напасть сверху они не решались, боясь удара могучих крыльев. Вот один из змеев попал под струю пламени и кувырком полетел вниз.
– Так его! – азартно прокомментировал старик.
Ромашка, впрочем, его оптимизма не разделяла.
– Он же там совсем один… сколько же времени…
Бой тем временем продолжался. Противники носились по небу, стремясь перехитрить друг друга. Они закладывали длинные петли и головокружительные виражи словно бы на забаву зрителям. Только теперь, Фокорт видел, что движения дракона меняются: летел он вроде бы медленнее, а поворачивался резче, на какие-то доли мгновения зависая в воздухе перед броском. Пару раз он пропустил удар в бок, но на третьей подобной атаке извернулся и сомкнул челюсти на шее пернатого ящера, несколько раз мотнул из стороны в сторону, бросил, и выдохнул красивую, мощную струю огня, обсмалив врага, как куриную тушку. Затем дракон нырнул вниз и полетел вдоль гребня холма планируя над самой землёй, очевидно, прячась таким образом от других возможных преследователей.
Рядом облегченно выдохнула Ромашка и прошептала что-то на тайрском. Фокорт и сам мысленно поблагодарил судьбу за победу Найвенно.
– Ну вот, внучка, скоро он будет здесь, – сказал тайрийке бродяга не отрываясь от подзорной трубы.
– Ох, дедушка, хоть бы, – отозвалась колдунья. – Ой!
Дракон внезапно исчез. Вот только что Фокорт видел его парящим над самой землёй, а полмига спустя он пропал.
– Может, решил спуститься с гребня? – неуверенно предположил старик.
Нет, тут же понял он. Тогда бы они увидели, как дракон поворачивается. Упал? Но как они не заметили этого?
– Ох, нет-нет, – простонала Меиней, морщась, словно от боли.
– Что случилось, Ромашка? – спросил старик.
– Найвенно… в полёте потерял драконье обличье, – пробормотала девушка и расстроенная, и испуганная одновременно. – Это…странно… Надо срочно найти его!
Сборы были молниеносными. Волшебница и бродяга схватили то, что, скорее всего, пригодится: бинты, фляги с водой, лекарства на первый случай. Кинжалы – может, придётся разрезать одежду, может, защищаться от врагов. Меиней коснулась сложенными в колдовской жест пальцами бровей Фокорта и прошептала заклинание. Теперь старик мог видеть в темноте безо всякий факелов и фонарей. Ещё девушка протянула ему деревянный кружок с выжженным колдовским знаком.
– Мы, дедушка, в какой-то момент расстанемся, чтобы искать на большей территории. Когда надо будет позвать меня, нажмёшь на него вот так, – показала волшебница. – Рисунок будет светиться. Чем я ближе, тем сильнее. Если ты не нажимал, а он засветился, это я тебя зову, дедушка.
Старик кивнул, и они отправились на поиски.
В подзорную трубу все гряды холмов и скалы казались очень близкими. На деле же пришлось проделать немалый путь. Вышли они незадолго до полуночи, а теперь уже скоро будет светать. По прикидкам Фокорта они двигались никак не меньше двух часов до того, как разойтись. Меиней пошла направо, легко прыгая по огромным камням, густо растущим из земли. Бродяга же двинулся налево. Дорога здесь была ровнее, а от того на вид казалась лучше: покатые насыпи мелких камней, местами густо поросшие высохшей, бурой травой, на которую к утру выпал иней. Старик старался идти по траве – так склон не осыпался под ногами, увлекая идущего на вершину холма вниз.
Фокорт поднялся на гребень и тяжело дыша упёр руки в колени. Низкий поклон Ноктое-Оллё и его славному мастерству – с прежними болями он ни за что бы сюда не забрался. Бродяга окинул взглядом склон близлежащие холмы – и ровно у подножия того, на котором сейчас стоял он увидел пятно на земле: спервоначалу показалось, то ворох ярких цветных тряпок. Стоило же ему чуть вглядеться, как стало понятно – на посеребрённых инеем камнях лежит человек.
Старик частично сбежал, а частично съехал с холма быстро, точно молодой. Пара минут – и он уже склонился над своей находкой. Это действительно оказался мальчишка из Цуу, только резко осунувшийся, с лицом, почерневшим от усталости. То, что оно не совсем походило та тайрское, бродяга списал на маскировочную магию. Правая щека ободрана; Фокорт решил, что о камни при падении. Грима на колдуне не было, да и прическа распалась – шпильки потерялись в пылу погони и драки. На нарядной одежде появились прорехи, но золотая посольская пайцза по прежнему висела на шее. Не похоже, чтобы он упал сюда. На земле остался след: видно, откуда волшебник пытался идти-ползти, где останавливался перевести дух. Фокорт прислушался к его дыханию – тихому, вполне спокойному и ровному. Видимо, что в какой-то момент вымотавшийся до последней степени тайрец просто упал и уснул, где стоял. На заиндевелых камнях, в полукафтане-голошейке из грубого шёлка, скорее для виду подбитом тонким белым войлоком.
– Эй, Найвенно! Найвенно! – позвал старик. – Найвенно!
Никакого толку. Он осмотрел тайрца в поисках ран, но, похоже, мальчишка счастливо отделался ссадинами и ушибами. Похлопал по здоровой щеке. А потом, отчаявшись дозваться, Фокорт схватил парня за плечи, рывком поднял в сидячее положение и несколько раз со всей силы тряхнул. Ну, нельзя же спать на холодных камнях! Да ещё и, считай, раздетым! И на этот раз тайрец взвыл, разлепил глаза, и схватился рукой за рёбра слева. Примерно туда пришёлся последний удар, нанесённый дракону пернатым змеем.
– Очень больно? – спросил старик.
Прижмурив один глаз, волшебник кивнул и скрипнул зубами. Потом взгляд колдуна становился на руке Фокорта, всё ещё державшего его за плечо, но с пересохших губ не слетело ни одного ожидаемого вопроса. Бродяга снял с пояса флягу, выдернул пробку и протянул колдуну.
– Пей. Я тот паломник, что приходил три дня назад к Зеркалу Душ вместе с Ромашкой. – Фокорт покопался во внутреннем кармане и показал те самые золотые, которые тайрец подал ему в тот день и добавил со всей решительностью и однозначностью. – Надо идти.
– Мммм? – вместо ответа промычал тайрец, допивая воду.
– Домой, – коротко сообщил Фокорт.
Чародей мотнул головой в знак согласия.
– Идти можешь? – спросил старик.
Найвенно снова кивнул и неуклюже поднялся на ноги; колдуна шатало из стороны в сторону.
– Туда? – хрипло спросил он, махнув рукой на удивление в правильную сторону; бродяга кивнул. – Далеко?
Фокорт не нашёлся, как объяснить. Сам-то он пришёл сюда широкими петлями, всюду высматривая волшебника. Обратный путь по его расчётам должен был получиться в разы короче. Эти соображения бродяга и изложил тайрцу, а тот кивал в такт речи, прикрыв глаза и казалось, засыпал стоя. И Фокорт удостоверился, что драконий наряд от холода не спасал: его спутник дрожал на легком ветру, обхватив себя руками. Мысленно выругавшись, старик стащил с себя куртку и накинул мальчишке на плечи.
– Надевай, – велел он. – И пойдём.
– А…
– У меня ещё есть телогрейка, а ты в своих шелках по дороге на холоде точно околеешь, – пресёк слабые возражения Фокорт.
Найвенно послушно сунул руки в рукава, и бродяга помог ему с пуговицами – окоченевшие пальцы слушались плохо. Он поднял воротник куртки торчком, и тайрец тут же закопался в него носом и прикрыл глаза – осталась только узкая щёлка под ресницами.
– Так-то лучше, – удовлетворенно прокомментировал старик
Тридцать шагов спустя стало понятно, что без помощи Найвенно никуда не дойдёт. Силы его закончились ещё несколько часов назад; шатаясь, тайрец делал несколько сомнамбулических шагов и падал, запнувшись ногой за очередной камень. Веки колдуна еле приподнимались: двигался он практически вслепую. Когда склон стал круче, он и вовсе попробовал ползти на четвереньках, но этого не выдержал уже Фокорт.
– Полезай ко мне на спину, – велел он мальчишке.
– Что? – прошептал Найвенно. Он присел на пятки, уперся руками в колени и низко опустил голову.
– Я тебя понесу. Можешь даже вздремнуть по дороге.
– Нет.
– Да не уроню я тебя, – Фокорт попытался придать голосу шутливый тон, однако было ему очень невесело. – Привяжу к себе верёвкой и...
– Нет, – перебил его волшебник. – Ты старый человек, это я должен тебя нести.
– Да никому ты в таком состоянии ничего не должен! – повысил голос бродяга. – С рёбрами-то что? Дышать больно?
Тайрец медленно поднялся и кивнул.
-Ясно, – пробормотал Фокорт и скомандовал, – А теперь обопрись об меня и пойдём.
Так они и шли некоторое время: Фокорт волок откровенно спящего на ходу мальчишку, переставляющего ноги только из упрямства, но постепенно кончилось и оно. Когда чародей в очередной раз споткнулся, но не сделал никакой попытки сохранить равновесия и тем более подняться, бродяга даже испытал какое-то извращённое облегчение. Он не стал больше пытаться привести Найвенно в чувства: просто взвалил себе на спину, привязал верёвкой и ускорил шаг, вновь и вновь мысленно вознося благодарности Ноктое-Оллё.
Когда Фокорт вернулся к мельнице, утро уже разгорелось вовсю. Солнца за тучами видно не было, но стояло оно довольно высоко; выпавший ночью иней таял на глазах. Собрав силы, какие ещё остались после бессонной ночи. Старик быстрым шагом прошёл через двор и открыл дверь. Из дома пахнуло благословенным теплом.
– Ну, вот и пришли, – пробормотал он и потрепал тайрца по макушке.
Лежанку в самом тёплом углу возле печки раньше занимала Найкиро, а после её отъезда перебраться туда ни ему, ни Меиней в голову не пришло. Сейчас это оказалось весьма кстати. Фокорт не стал разбирать постель. Уложил Найвенно поверх покрывала, снял с него туфли, свою куртку и полукафтан, остальные драконьи одёжки расстегнул и нашёл на ребрах грандиозный черный синяк, свидетельствующий о переломе. Подумал, что надо бы перевязать волшебника. И промыть ссадину на щеке. Подобрал выпавший из кармана куртки заколдованный кружок. А ведь бедная Ромашка до сих пор бродит среди холодных камней. Присев на край кровати, старик нажал на амулет так, как учила девчонка. Выжженный рисунок чуть засветился.
Столпов Сущего, всего 5 по числу элементов:
- Пламень-гора (огонь)
- Флейта Ветров (воздух)
- Стена Титцанке (земля) - огромный отвесный обрыв, оплетённый огромным количеством лестниц
- *некое водное чудо света, о котором я пока почти ничего не знаю*
- Зеркало Душ (жизнь, потустронний элемент) - гигантское четырёхгранное зеркало-колонна
Титцанке до войны - это драконье владение. Захватив его, мойоры создали тамАзкабан самую кошмарную тюрьму для волшебников в истории мира живых. Расположено на юго-востоке.
Предыдущая серия
Простыня на девять вордовских листов С каждым днём становилось всё холоднее. Небо затягивали свинцовые тучи, которые быстро гнал вдаль порывистый пронизывающий ветер. По ночам выпадал иней. Здесь, близ Цуу, зима наступала рано и быстро.
С каждым днём, проведённым в ожидании, Меиней становилась всё более нервной и мрачной – её страх за отца всё рос. Порой она грубила старику, но затем быстро и горячо извинялась. Фокорт и хотел бы успокоить девушку, но не имел ни малейшего понятия, как. Бродяга тоже очень боялся – мельница находилась в какой-то паре часов ходьбы от города, захваченного мойорами, и он теперь не просто попрошайка, а сторонник тайрцев. Кроме того, он здесь не один. С ним взъерошенная издёгавшаяся девчонка, уже решившаяся на все возможные глупости, а там, за стенами горной крепости, ещё один тайрец, подыскивающий минуту, чтобы улизнуть из замка прямиком сюда. А если по-тихому уйти него не получится? А если погоня? Бой? Чего хуже, плен? Что он, старик, будет делать тогда? Сколько продержится в камере пыток змееголосых?
На десятый день терпение Ромашки лопнуло окончательно.
– Я иду в Цуу, – заявила она за завтраком.
– Как? Зачем? – опешил Фокорт.
– Осмотрюсь там. Если повезёт, повидаюсь с Найвенно, – повела плечом девушка.
– Мастерица Найкиро ж велела не ходить, – возразил старик.
– Я не могу здесь сидеть просто так! – воскликнула девчонка. – Пока я сижу тут сложа руки, эти… – тут она обругала змееголосых некрасивым словом, которое Фокорт раньше и не слыхал. – Тащат моего отца в проклятую каменную могилу, а Титцанке уже много лет чертова братская могила, и я ничем им не препятствую! Да! Потому что сижу здесь и плюю в потолок в ожидании…
– Меи! Меи! Ромашка!!! – перебил её Фокорт. – Найкиро же сказала, сколько ждать. Найвенно будет здесь через четыре дня.
– Это если, – колдунья жалобно шмыгнула носом. – Если с ним ничего не случилось. Надо сходить в Цуу хотя бы убедиться, что его труп не висит на стене на корм воронам.
– Тьфу! Говоришь такое… Сплюнь!
Ромашка покорно притворилась, что плюёт через плечо.
– И по дерево постучи.
Девчонка побарабанила по столешнице, а Фокорту подумалось, что Меиней в чём-то права. Если Найвенно в беде, узнать об этом нужно как можно раньше.
– Знаешь что, Ромашка? – обратился старик к напарнице. – В Цуу ведь расположен один из Столпов Сущего, верно?
Тайрийка кивнула.
– А в хозяйстве мастерицы Найкиро ведь водится бумага?
– Была, – девушка снова кивнула.
– И чернила?
Ещё один кивок.
– Тогда в Цуу мы пойдём завтра, а сейчас займёмся нашими одеяниями паломников.
За те годы, что тайрские разведчики следили за змееголосыми в Цуу, на заброшенной мельнице скопилось немалое количество всяческих припасов. В числе прочего здесь была и бумага – шершавая, рябая, неравномерной толщины, но достаточно крепкая, смотанная в рулон шириной в локоть. Из неё Фокорт навертел два высоких колпака, которые Меиней исписала извлечениями из откровений и символами счастья. Ещё были сплетены соломенные муфты. Потом старик и Ромашка радостно мяли и мочили свои творения, стараясь состарить и придать потрёпанный дорогой вид.
На следующий день, такой же холодный и пасмурный, как остальные, в ворота Цуу вошли двое паломников: благочестивого вида старик и совсем молоденькая девушка.
– Я никогда раньше не видела ни одного Столпа Сущего, – тихо прошептала Ромашка на ухо Фокорту.
– Вот сегодня посмотришь на первый. Ты, внучка, главное молчи. Головы не поднимай и повторяй всё за мной, – наставлял её бродяга.
Волшебница кивнула.
Они беспрепятственно преодолели внешние городские ворота, прошли сквозь кварталы ремесленников, базар и добрались до внутренней стены. В этой части Цуу мало отличался от Кай-Тилфинона. Двух-трёхэтажные дома лепились друг к другу выстраиваясь в улицы случайным порядком. Мостовую заменяли где выступающие скалы, а где деревянные настилы. Знать здесь бывала нечасто, захватчики – того реже.
Совсем другое дело начиналось за воротами внутренними. Расположение улиц и площадей хоть и зависело от рельефа, но дороги были вымощены плитами, фасады домов облицованы белым камнем. То тут, то там встречалась карликовая хвоя в мраморных кадках, а главную площадь украшали настоящие, высокие горные сосны. Посреди площади возвышалась главная достопримечательность Цуу – Зеркало Душ. Столб высотой в три человеческих роста имел четыре грани: вогнутую, выгнутую, прямую, и составленную из множества мелких кусочков. Это был пятый из Столпов Сущего. Самый северный. Трудно сказать, из чего и как были созданы эти исполинские зеркала: внешне они походили на стекло с серебряной амальгамой, однако ни череда столетий, ни перепады погоды, ни камни брошенные во время многочисленных мятежей не оставили на них ни единой отметины. Грани всегда были идеальны.
Фокорт и Меиней сначала обошли Зеркало по часовой стрелке, низко склонив головы и бормоча молитвы о благополучии и процветании. В обратную сторону они шли уже молча, подолгу разглядывая своё отражение в каждой грани. Не успели они закончить круг, как рядом со Столпом остановился богато украшенный паланкин.
Слуга открыл дверцу, и на площадь ступил самый роскошно, однако вместе с тем не по погоде легко наряженный молодой дворянин, какого бродяге доводилось видеть в жизни. Жемчужно-серый стёганый полукафтан из грубого шёлка, богато вышитый на спине и груди, с широкими рукавами, подвязанными выше локтей муаровым шнуром, показался старику немногим теплее летней куртки. Легкие туфли из мягкой бархатистой кожи вместо привычных в такую погоду утеплённых башмаков или сапог. По рукавам угадывался прочий костюм – тончайших шелк самых чистых и ярких цветов. Длинные черные волосы незнакомца были собраны на макушке и украшены двумя лакированными шпильками, а лицо с тонкими чертами, отдалённо смахивающее на тайрское, густо напудрено. Вместе с паром мальчишка выдохнул сноп искр, и Фокорта осенило: перед ним Хозяин Огня в человеческой ипостаси. А драконам, как известно, нет никакой нужды в защите от холода.
Мальчишка сделал несколько энергичных, пружинящих шагов и остановился напротив ряженых. Те поспешно согнулись в приветственном поклоне.
– Просветлённые паломники! – выговор у него был странноватый, но приятный. – Посещали ли вы четвёртый Столп Сущего?
Фокорт скосился на Ромашку. Девчонка и не собиралась поднимать низко опушенную голову: изо всех сил борясь с улыбкой, она безотрывно глядела на драконову обувку.
– Нет, благородный господин, – отозвался старик. – Мы только начали наше паломничество…
– Куда же вы направитесь дальше? К Пламень-Горе? Или, возможно, Флейте Ветров? – продолжил Хозяин Огня.
– Полагаю, мы направимся к Стене Титцанке, благородный господин, – Фокорт только сейчас разглядел крупную золотую подвеску на груди дракона – посольскую пайцзу змееголосых.
– В самом деле? Или ты просто пытаешься доставить мне удовольствие своими словами? – мальчишка недоверчиво сощурил один глаз.
– Клянусь, благородный господин… – начал было бродяга.
– Полно! – дракон коротко рассмеялся и протянул руку. – Возьми.
Фокорт медленно высвободил кисть из муфты и потянулся за подаянием. На ладонь ему легли три тёплые, жёлтые, как солнце, как солома, как пайцза на шее дракона, полновесные золотые монеты.
– Да будет легок ваш путь, как дыхание ветра, просветлённые паломники! – надменное лицо юноши на краткий миг потеплело, а затем он резко развернулся на каблуках и поспешил к паланкину.
Фокорт поспешно согнулся и принялся громко, на всю площадь, благодарить за великую щедрость «благородного господина из далёкой страны невиданных чудес». Паланкин тронулся с места, и старик продолжал изъявлять свою признательность, пока он не скрылся из виду.
– Ну? – нетерпеливо спросила Меиней, когда бродяга закончил.
– Что ну? Это он, да?
– Сколько он тебе дал, дедушка?
– Три золотых. У драконьих послов, видать, денег куры не клюют?
Ромашка рассмеялась.
– Всё правильно. Каждая монета – это день. Наша встреча состоится через три дня.
Также чинно и незаметно, как вошли, паломники покинули Цуу. Когда ворота города скрылись из виду, Фокорт решился задать волшебнице все свои вопросы относительно тайрского лазутчика в мойорской крепости. Девчонка частью отшутилась, частью велела подождать.
– А улыбку мне было так тяжело сдержать, потому что насколько Найвенно обожает наряжаться, настолько же ненавидит грим, – закончила она и добавила, немного смутившись. – А ещё я была очень рада видеть Найва. Мы расстались почти пять лет назад.
После посещения Цуу Ромашка немного успокоилась. Быстро собрав дорожную сумку, все свое время девушка посвящала магии: не то хотела поразить друга своими умениями, не то скоротать время до его прихода. Фокорта же мучило любопытство: откуда Найвенно знал, что они появятся в Цуу. Слишком уж вовремя для случайной встречи тайрец появился на площади.
– Все просто, дедушка – объяснила ему Меиней. – Разведчик и связной объединены чарами. Они чувствуют желание друг друга встретиться. Таким образом шпион всегда может найти связного. Но посещает только если имеет такую возможность.
– А связной чувствует, где шпион? – спросил старик.
– Нет, – вздохнула чародейка. – Это был бы опасно.
– А могут ли мойоры чувствовать магию? – с некоторой опаской поинтересовался бродяга.
– К счастью, нет. Но все очень боятся, что они однажды научатся.
Слова Меиней немного успокоили Фокорта. Однако он опасался, что змееголосые могут найти их из-за использования волшебства. Относительное спокойствие не продлилось долго. Три дня вышли. Они с Ромашкой ждали с самого раннего утра, а Найвенно всё не появлялся. Прошел полдень; солнце село, сумерки превратились в темноту.
– С ним точно что-то случилось, – в сотый раз повторила Ромашка, меряя шагами комнату. – Этого я и боялась.
Фокорт хотел в свою очередь выпалить уже привычную успокаивающую фразу, но внезапно понял, что больше не верит в эти слова: наоборот, он уверен, что напудренный щёголь попал в беду. Жизненный опыт старика давал воображению много пищи, и картины, которые оно рисовало, были поистине ужасны. Но позволить девчонке запаниковать и натворить непоправимых глупостей он тоже не мог.
– А давай выйдем наружу, – предложил он. – Вдруг наш приятель уже где-то на подходе?
– Хорошо, – кивнула Меиней. – Тогда возьми это.
Волшебница протянула старику две небольшую странную трубку: с обоих концов были вставлены увеличительные стёкла.
– Это подзорная труба, – Ромашка показала на странный предмет. – Она не так хороша, как те, которыми пользуются мореходы, зато зачарована на ночное зрение. Просто приложи к глазу и смотри.
– Ясно.
Они вышли на крыльцо. День оставил Цуу, взошли звёзды и растущая луна. Ночь была ясная, воздух казался хрустальным. Холодало. Старик окинул небо взглядом. Фокорт поднёс трубку к лицу, прижмурил левый глаз и ахнул. Звёзды бросились ему в лицо. Величественные пики хребта Фой выросли прямо перед ним. Головокружительная картина. Потрясенный, бродяга опустил трубу.
– Меи это… – начал было старик, но Ромашка жестом остановила его и указала пальцем на мигающие звёзды. Миг спустя в том месте блеснула яркая вспышка.
Фокорт поспешно приложил трубу к глазу и навёл её. Хотел окликнуть Ромашку, но онемел.
Звезды не мигали – их перекрывал силуэт летящего дракона. Вокруг него вились две тени помельче. Высоко в ночном небе шёл бой. Вспышка – это струя пламени, извергнутая ящером на врагов – двух пернатых змеев. Они донимали противника, атакуя одновременно с противоположных сторон; когда тот пытался изменить направление или высоту, один змей бросался наперерез, а другой старался зайти сзади или сбоку. Напасть сверху они не решались, боясь удара могучих крыльев. Вот один из змеев попал под струю пламени и кувырком полетел вниз.
– Так его! – азартно прокомментировал старик.
Ромашка, впрочем, его оптимизма не разделяла.
– Он же там совсем один… сколько же времени…
Бой тем временем продолжался. Противники носились по небу, стремясь перехитрить друг друга. Они закладывали длинные петли и головокружительные виражи словно бы на забаву зрителям. Только теперь, Фокорт видел, что движения дракона меняются: летел он вроде бы медленнее, а поворачивался резче, на какие-то доли мгновения зависая в воздухе перед броском. Пару раз он пропустил удар в бок, но на третьей подобной атаке извернулся и сомкнул челюсти на шее пернатого ящера, несколько раз мотнул из стороны в сторону, бросил, и выдохнул красивую, мощную струю огня, обсмалив врага, как куриную тушку. Затем дракон нырнул вниз и полетел вдоль гребня холма планируя над самой землёй, очевидно, прячась таким образом от других возможных преследователей.
Рядом облегченно выдохнула Ромашка и прошептала что-то на тайрском. Фокорт и сам мысленно поблагодарил судьбу за победу Найвенно.
– Ну вот, внучка, скоро он будет здесь, – сказал тайрийке бродяга не отрываясь от подзорной трубы.
– Ох, дедушка, хоть бы, – отозвалась колдунья. – Ой!
Дракон внезапно исчез. Вот только что Фокорт видел его парящим над самой землёй, а полмига спустя он пропал.
– Может, решил спуститься с гребня? – неуверенно предположил старик.
Нет, тут же понял он. Тогда бы они увидели, как дракон поворачивается. Упал? Но как они не заметили этого?
– Ох, нет-нет, – простонала Меиней, морщась, словно от боли.
– Что случилось, Ромашка? – спросил старик.
– Найвенно… в полёте потерял драконье обличье, – пробормотала девушка и расстроенная, и испуганная одновременно. – Это…странно… Надо срочно найти его!
Сборы были молниеносными. Волшебница и бродяга схватили то, что, скорее всего, пригодится: бинты, фляги с водой, лекарства на первый случай. Кинжалы – может, придётся разрезать одежду, может, защищаться от врагов. Меиней коснулась сложенными в колдовской жест пальцами бровей Фокорта и прошептала заклинание. Теперь старик мог видеть в темноте безо всякий факелов и фонарей. Ещё девушка протянула ему деревянный кружок с выжженным колдовским знаком.
– Мы, дедушка, в какой-то момент расстанемся, чтобы искать на большей территории. Когда надо будет позвать меня, нажмёшь на него вот так, – показала волшебница. – Рисунок будет светиться. Чем я ближе, тем сильнее. Если ты не нажимал, а он засветился, это я тебя зову, дедушка.
Старик кивнул, и они отправились на поиски.
В подзорную трубу все гряды холмов и скалы казались очень близкими. На деле же пришлось проделать немалый путь. Вышли они незадолго до полуночи, а теперь уже скоро будет светать. По прикидкам Фокорта они двигались никак не меньше двух часов до того, как разойтись. Меиней пошла направо, легко прыгая по огромным камням, густо растущим из земли. Бродяга же двинулся налево. Дорога здесь была ровнее, а от того на вид казалась лучше: покатые насыпи мелких камней, местами густо поросшие высохшей, бурой травой, на которую к утру выпал иней. Старик старался идти по траве – так склон не осыпался под ногами, увлекая идущего на вершину холма вниз.
Фокорт поднялся на гребень и тяжело дыша упёр руки в колени. Низкий поклон Ноктое-Оллё и его славному мастерству – с прежними болями он ни за что бы сюда не забрался. Бродяга окинул взглядом склон близлежащие холмы – и ровно у подножия того, на котором сейчас стоял он увидел пятно на земле: спервоначалу показалось, то ворох ярких цветных тряпок. Стоило же ему чуть вглядеться, как стало понятно – на посеребрённых инеем камнях лежит человек.
Старик частично сбежал, а частично съехал с холма быстро, точно молодой. Пара минут – и он уже склонился над своей находкой. Это действительно оказался мальчишка из Цуу, только резко осунувшийся, с лицом, почерневшим от усталости. То, что оно не совсем походило та тайрское, бродяга списал на маскировочную магию. Правая щека ободрана; Фокорт решил, что о камни при падении. Грима на колдуне не было, да и прическа распалась – шпильки потерялись в пылу погони и драки. На нарядной одежде появились прорехи, но золотая посольская пайцза по прежнему висела на шее. Не похоже, чтобы он упал сюда. На земле остался след: видно, откуда волшебник пытался идти-ползти, где останавливался перевести дух. Фокорт прислушался к его дыханию – тихому, вполне спокойному и ровному. Видимо, что в какой-то момент вымотавшийся до последней степени тайрец просто упал и уснул, где стоял. На заиндевелых камнях, в полукафтане-голошейке из грубого шёлка, скорее для виду подбитом тонким белым войлоком.
– Эй, Найвенно! Найвенно! – позвал старик. – Найвенно!
Никакого толку. Он осмотрел тайрца в поисках ран, но, похоже, мальчишка счастливо отделался ссадинами и ушибами. Похлопал по здоровой щеке. А потом, отчаявшись дозваться, Фокорт схватил парня за плечи, рывком поднял в сидячее положение и несколько раз со всей силы тряхнул. Ну, нельзя же спать на холодных камнях! Да ещё и, считай, раздетым! И на этот раз тайрец взвыл, разлепил глаза, и схватился рукой за рёбра слева. Примерно туда пришёлся последний удар, нанесённый дракону пернатым змеем.
– Очень больно? – спросил старик.
Прижмурив один глаз, волшебник кивнул и скрипнул зубами. Потом взгляд колдуна становился на руке Фокорта, всё ещё державшего его за плечо, но с пересохших губ не слетело ни одного ожидаемого вопроса. Бродяга снял с пояса флягу, выдернул пробку и протянул колдуну.
– Пей. Я тот паломник, что приходил три дня назад к Зеркалу Душ вместе с Ромашкой. – Фокорт покопался во внутреннем кармане и показал те самые золотые, которые тайрец подал ему в тот день и добавил со всей решительностью и однозначностью. – Надо идти.
– Мммм? – вместо ответа промычал тайрец, допивая воду.
– Домой, – коротко сообщил Фокорт.
Чародей мотнул головой в знак согласия.
– Идти можешь? – спросил старик.
Найвенно снова кивнул и неуклюже поднялся на ноги; колдуна шатало из стороны в сторону.
– Туда? – хрипло спросил он, махнув рукой на удивление в правильную сторону; бродяга кивнул. – Далеко?
Фокорт не нашёлся, как объяснить. Сам-то он пришёл сюда широкими петлями, всюду высматривая волшебника. Обратный путь по его расчётам должен был получиться в разы короче. Эти соображения бродяга и изложил тайрцу, а тот кивал в такт речи, прикрыв глаза и казалось, засыпал стоя. И Фокорт удостоверился, что драконий наряд от холода не спасал: его спутник дрожал на легком ветру, обхватив себя руками. Мысленно выругавшись, старик стащил с себя куртку и накинул мальчишке на плечи.
– Надевай, – велел он. – И пойдём.
– А…
– У меня ещё есть телогрейка, а ты в своих шелках по дороге на холоде точно околеешь, – пресёк слабые возражения Фокорт.
Найвенно послушно сунул руки в рукава, и бродяга помог ему с пуговицами – окоченевшие пальцы слушались плохо. Он поднял воротник куртки торчком, и тайрец тут же закопался в него носом и прикрыл глаза – осталась только узкая щёлка под ресницами.
– Так-то лучше, – удовлетворенно прокомментировал старик
Тридцать шагов спустя стало понятно, что без помощи Найвенно никуда не дойдёт. Силы его закончились ещё несколько часов назад; шатаясь, тайрец делал несколько сомнамбулических шагов и падал, запнувшись ногой за очередной камень. Веки колдуна еле приподнимались: двигался он практически вслепую. Когда склон стал круче, он и вовсе попробовал ползти на четвереньках, но этого не выдержал уже Фокорт.
– Полезай ко мне на спину, – велел он мальчишке.
– Что? – прошептал Найвенно. Он присел на пятки, уперся руками в колени и низко опустил голову.
– Я тебя понесу. Можешь даже вздремнуть по дороге.
– Нет.
– Да не уроню я тебя, – Фокорт попытался придать голосу шутливый тон, однако было ему очень невесело. – Привяжу к себе верёвкой и...
– Нет, – перебил его волшебник. – Ты старый человек, это я должен тебя нести.
– Да никому ты в таком состоянии ничего не должен! – повысил голос бродяга. – С рёбрами-то что? Дышать больно?
Тайрец медленно поднялся и кивнул.
-Ясно, – пробормотал Фокорт и скомандовал, – А теперь обопрись об меня и пойдём.
Так они и шли некоторое время: Фокорт волок откровенно спящего на ходу мальчишку, переставляющего ноги только из упрямства, но постепенно кончилось и оно. Когда чародей в очередной раз споткнулся, но не сделал никакой попытки сохранить равновесия и тем более подняться, бродяга даже испытал какое-то извращённое облегчение. Он не стал больше пытаться привести Найвенно в чувства: просто взвалил себе на спину, привязал верёвкой и ускорил шаг, вновь и вновь мысленно вознося благодарности Ноктое-Оллё.
Когда Фокорт вернулся к мельнице, утро уже разгорелось вовсю. Солнца за тучами видно не было, но стояло оно довольно высоко; выпавший ночью иней таял на глазах. Собрав силы, какие ещё остались после бессонной ночи. Старик быстрым шагом прошёл через двор и открыл дверь. Из дома пахнуло благословенным теплом.
– Ну, вот и пришли, – пробормотал он и потрепал тайрца по макушке.
Лежанку в самом тёплом углу возле печки раньше занимала Найкиро, а после её отъезда перебраться туда ни ему, ни Меиней в голову не пришло. Сейчас это оказалось весьма кстати. Фокорт не стал разбирать постель. Уложил Найвенно поверх покрывала, снял с него туфли, свою куртку и полукафтан, остальные драконьи одёжки расстегнул и нашёл на ребрах грандиозный черный синяк, свидетельствующий о переломе. Подумал, что надо бы перевязать волшебника. И промыть ссадину на щеке. Подобрал выпавший из кармана куртки заколдованный кружок. А ведь бедная Ромашка до сих пор бродит среди холодных камней. Присев на край кровати, старик нажал на амулет так, как учила девчонка. Выжженный рисунок чуть засветился.
Столпов Сущего, всего 5 по числу элементов:
- Пламень-гора (огонь)
- Флейта Ветров (воздух)
- Стена Титцанке (земля) - огромный отвесный обрыв, оплетённый огромным количеством лестниц
- *некое водное чудо света, о котором я пока почти ничего не знаю*
- Зеркало Душ (жизнь, потустронний элемент) - гигантское четырёхгранное зеркало-колонна
Титцанке до войны - это драконье владение. Захватив его, мойоры создали там
@темы: писанина, сделал сам, Войны змееголосых
