Дракон в студии!

[notes-by-akioko]

И мы просим его любить и жаловать.

Простыня на 8,5 вордовских листов

Олотон Ванку с фонарём в руках и короткими мечом у пояса обходил двор охотничьего поместья, в котором служил сторожем. Совсем не этим ему хотелось зарабатывать себе на жизнь. Однако у кого есть выбор в такое время, когда дрожат сами основы мира, перед силой Мглы склоняются древние города, и даже гордые драконы уступают змееголосым? Великие короли не в силах больше повелевать народами, а могущественные волшебники теряют право распоряжаться своей судьбой. А у него самого было ли вообще такое право?
Ночь была поздней, но удивительно ясной. Земля светилась от снега, будто звезды с неба опали вниз искристой пылью. Он лежал толстым, пышным, хрустким покровом: легкий, словно пух, тихий, словно сон, холодный, словно смерть. Метель продолжалась семь дней, и лишь два часа назад тучи расступились, и на небе процвела полная луна.
Свет от фонаря падал на снег текучим золотом. Этот поток бежал впереди Олотона пушистым зверем, и вот споткнулся о следы на снегу: тёмные рытвины, словно на одеяле ледяного пуха валялась дюжина лошадей. От этого чернильно-синего озера брала начало река – цепь шагов, будто люди шли, цепляясь друг за друга к одному из гостевых домов.
Сердце Олотона гулко стукнуло. От страха ли? От возбуждения? Он прекрасно видел: следы начинались на изрытом пятаке и вели к дому, но как чужаки туда попали? Что искали в снегу, что так его истоптали? Да не с неба же тут они упали? Или?..
Олотон стиснул рукоять меча и мрачно посмотрел в сторону дома. Нахмурился и потушил фонарь. Помедлив мгновение, направился по следам в мрачной решимости.
Чужаки вошли через дверь, и замок был открыт, а не сломан. Не то у пришельцев были ключи, не то магия, но кем бы они ни были, его обязанность выяснить это. Они не заперли за собой дверь – лишь плотно прикрыли. Вошли совсем недавно – ещё не растаял снег, принесённый ими на ногах. Со всей возможной осмотрительностью, чуть отвернув портьеру, Олотон заглянул во внутреннюю комнату.
Пламя струёй пронзило темноту и поселилось на дровах, сложенных в камине. Не прошло и минуты, как огонь взялся за силу, и вот уже в его отблесках Олотон увидел три фигуры, сгрудившиеся у очага. Они протягивали к теплу озябшие руки.
Четвёртая тень осталась в стороне. Чужак чихнул, не закрывая лица руками, и целый фейерверк искр на полмига высветил его лицо и лёгкие шёлковые одежды.
– Будь здоров, Каэсса, – сказал кто-то у камина. – Не простудился?
Ответом стал дружный смех, усталый и нервный. В самом деле, разве может простыть Хозяин Огня? Олотону Ванку стало ясно, почему нет следов из леса, и как был разворошён снег – всех пришельцев в поместье принёс дракон.
– Благодарю, Ноктое, – Хозяин Огня устало опустился в кресло. – Устраивайтесь, друзья. Теперь мы, похоже, в безопасности.
– Похоже? Или в безопасности? – спросил женский голос.
– Во всяком случае, змееголосые сюда пока не добрались. Отдохнём, вы согреетесь, а завтра решим, куда двинемся дальше.
Пришельцы расположились вокруг огня. Развесили сушиться плащи, расставили обувь, подтащили кресла поближе к камину и расселись, завернувшись в найденные одеяла. Два кресла стояли вплотную друг к другу. На том, что стояло ближе к огню, прилегла женщина, опустив голову на один подлокотник, а на другой поставив ноги – небольшой рост позволял ей так разместиться с удобством. Мужчина, расположившийся рядом, рассеяно перебирал её волосы. Он тоже забрался в кресло с ногами. Одному пришельцу кресла не хватило, и он устроился на ворохе шкур, собранных в доме. Казалось, он не прочь так и уснуть перед огнём, завернувшись в меховое одеяло. В тёплых отблесках Олотон видел, что трое спутников дракона – тайрцы.
– Как думаешь, Каэсса, Северный Двор тебя примет? – спросил женщина.
– Я не пойду больше на службу короне, – покачал головой Хозяин Огня. – К тому же слышал, что должность придворного чародея Сердца Севера наконец-то занята. Кажется, вашим соотечественником.
Олотон проглотил вдох. Не далее чем в десяти шагах от него сидит Каэссет Аэн Ёхинцору, придворный чародей Цуу. И пришёл он не почётным гостем и не захватчиком во главе армии, нет – бесприютным изгнанником, которому негде приклонить голову. Означать это могло одно – Цуу захвачено змееголосыми.
– Что же ты будешь делать? – спросила тайрийка.
– Сначала доставлю вас в такое место, куда мойоры не доберутся. А потом решу, чем заняться дальше, – дракон устало зевнул.
– Боюсь, в этом мире скоро не останется мест, куда бы не добрались змееголосые, – заметила колдунья. – Какое несчастье малышу родиться в дни войн…
– Вы не могли этого выбирать, Мельте. Не отчаивайся: счастливые люди рождаются в любые времена. А с такими родителями как ты и Аиоллё ребёнок будет непременно спать на белой простыне под одеялом*.
– Ты правда так думаешь, Каэсса?
– Слово дракона, – Ёхинцору тихо рассмеялся.
– Будем доверять твоему зрению провидца, – сказал сидящий в кресле тайрец. – Я не хочу подвести свою дочь.
– Откуда ты знаешь… – начал было дракон.
– Она мне снилась, – коротко ответил Аиоллё.
– Снова? Когда? – оживилась его спутница.
– В Цуу. В последнюю ночь. Она была уже взрослой.
Волшебник отвечал коротко. Олотон счёл, что сон был кошмаром: уж очень не охотно тайрец делился воспоминаниями.
Аиоллё медлил с ответом на очередной вопрос (а они сыпались из его возлюбленной словно горох из прорехи в мешке). И Олотон понимал, почему. Во сне волшебник, очевидно, узрел такое, что неразумно пересказывать беременной жене. Но Мельте не унималась, а третий тайрец горячо присоединился к её любопытству. Положение Аиоллё выглядело весьма затруднительным.
– Не выпытывайте у него! – неожиданно для себя воскликнул Олотон. – Не все сны можно рассказывать!
Беглецы вздрогнули, и мгновение спустя на него уставились четыре пары округлившихся глаз. И он отлично читал в каждой готовность драться до смерти. Неизвестным чувством Олотон улавливал, как волшебники плетут боевые заклятья.
– Выйди на свет, – после краткой паузы скомандовал Ёхинцору. – Кто ты?
Пришлось войти в круг света.
– Меня зовут Олотон Ванку. Я сторож усадьбы.
– Ах, вот оно что, – протянул дракон. – Сторож. Ну, вот ты и встретил четырёх бродяг, вломившихся в дом в отсутствие хозяев.
Олотон прекрасно слышал в его голосе угрозу. Каэссет намеревался по меньшей мере переночевать под крышей, и ради возможности согреть друзей был готов на многое.
– Придётся звать подмогу, – тайрец встал со шкур на полу. – Но…
– Да я не собирался вас выгонять на мороз, – Олотон обвёл взглядом волшебников. – А когда понял, кто вы, не смог бы… Да и звать на помощь тут некого…
– Что, правда? – усмехнулся дракон.
Олотон представлял себе Хозяев Огня вообще и придворного чародея Цуу в частности совсем иначе. Настоящий Каэссет Аэн Ёхинцору в человеческой ипостаси здорово смахивал на тайрца: тоже невысокий, изящный и темноволосый. Глаза у него правда, были уже и длиннее, губы тоньше, и в целом сразу становилось ясно – лицо это не людское, однако и не пугающее, как у змееголосых.
– Правда, – Олотон старался, чтобы его голос не дрожал. – Поместье сейчас стоит пустое. Вы можете отдохнуть, и бояться тут нечего. Змееголосые далеко. Вроде…
Каэссет кивнул и в животе у него громко заурчало.
– Я… а… э-э…мог бы принести вам еды, – промямлил Олотон.
– Боишься, что сожру? – заботливо поинтересовался дракон.
Сторож не нашёлся, что ответить, а тайрцы покатились со смеху. Они вообще были подозрительно веселы для беглецов. Впрочем, реакция их походила скорее на коллективную истерику, чем на радость.
– Ужин пришёлся бы кстати, – сказал Каэссет. – Олотон Ванку, сторож усадьбы, позволишь рассчитывать на тебя?
– Да. Я принесу вам чего– нибудь.
Хозяин Огня кивнул.
Олотон развернулся и вышел из гостевого домика. Голова у него шла кругом: мойоры – в Цуу, волшебники – здесь. И дракон! И вообще!..
За спиной кто-то кашлянул, привлекая внимание. От неожиданности сторож аж подпрыгнул. Он обернулся и увидел тёмную тень и пару зелёных огоньков на уровне своего лица. Олотон так и обмер – он и не думал, что в этих лесах водились твари такого роста! Раздался смешок, затем щелчок и фонарь, который Олотон по-прежнему не выпускал из рук, загорелся. При свете огромный зверь оказался тайрцем, которого дракон называл Ноктое.
– Составлю тебе компанию, – сказал волшебник. – Напугал? Прости.
Олотон понял: ему не доверяют. Впрочем, на месте внезапных ночных гостей он и сам не полагался бы слепо на первого встречного.
– Напугали, мастер магии, – он кивнул. – У всех тайрцев глаза в темноте светятся?
– Это от заклинания ночного зрения, – пояснил колдун. – Оно наложено на каждого из нас.
– А-а-а… мастер магии, как ваше имя? – Олотон решил сделать вид, что подслушал всего несколько фраз.
– Ноктое-Оллё, – волшебник выдохнул пар. – Ночь ясная. Будет холодать.
– Путь из Цуу, похоже, был труден?
– Да. Из-за возможной погони и бурана мы петляли в горах неделю.
Поразительное признание! Всего неделю, и чародей говорит – петляли… Олотон подумал, что слишком мало знает о волшебстве и драконах. Он не решился расспрашивать, как ночевали и чем питались изгнанники. Ноктое-Оллё тоже молчал. Так они и пришли к сторожке Олотона в звонкой морозной тишине.
Зимой часть припасов хранилась подвешенной под крышей навеса над крыльцом – и холодно, и недалеко. Не испытывая большой страсти к стряпне, он постарался облегчить себе в будущем кухонный труд, налепив про запас немалое количество пельменей. Труд был титанический, зато теперь этот запас изрядно выручал Олотона. Он снял мешок с пельменями и ещё один, меньший – в нем хранилась миска топлёного масла – и протянул его тайрцу.
– Держите, мастер магии. Сейчас я возьму приборы и котелок…
– Зачем?
– Не сырыми же пельмени есть. Варить их в чем будете– то?
– Варить? – переспросил волшебник и с улыбкой покачал головой. – Бери приборы, сторож усадьбы, да про себя не забудь. А что до стряпни, то у нас свои способы.

Олотон зачарованно смотрел, как пельмени снуют в воздухе у камина, поворачиваясь к пламени разными сторонами. Время от времени те, что дозрели до румяных боков, проворно пикировали в миску с маслом. Волшебники, утолив первый голод, отогрелись и повеселели по-настоящему: беззаботно болтали, шутливо дрались вилками за очередной пельмень. И не сказать, что несчастные беглецы, удиравшие из Цуу в снежный буран. Что до Каэссета, то у него была своя забава – обжаривать летающие пельмени дыханием. Сначала Олотон переживал, не случится ли пожара, но потом успокоился – Хозяин Огня был исключительно аккуратен.
– Скажи, Олотон, что привело тебя в эти края? Судя по имени, ты родом из Кай-Тилфинона, – спросил дракон.
– Жажда славы. Я слышал, что молодой король Тамрион Третий привечает поэтов. Вот и пришёл в Айнорон.
Олотон не успел понять, как они отделились оживлённой беседы.
– Тогда тебе следовало отправляться в столицу. Как же ты оказался ночным сторожем в этом поместье? Кажется, это всё же не королевская резиденция. Хотя пельмени здесь исключительно вкусны, – Каэссет довольно сощурился. Сейчас в его облике не было ничего от ящера – скорее сытый кот, устроившийся у натопленной печи.
Олотон тяжело вздохнул.
– Не очень-то удачно сложился мой путь в Айнороне. В наши дни даже здесь прокормить семью стихами тяжело.
Дракон усмехнулся. Но не зло. Понимающе.
– В наши дни вообще нелегко иметь семью, а стихами на жизнь от века зарабатывали только фанатичные гении. Ты не похож на такого, Олотон Ванку, – сказал он. – Твоя семья сейчас с тобой?
На мгновение вопрос дракона показался Олотону зловещим: для чего бы ему знать это? Что он, сторож и неудачливый поэт сможет противопоставить придворному чародею Цуу?
– Посмотри на них, – Ёхинцору кивнул на своих спутников. – Их семья здесь: Два побратима, одна названная сестра, жена, мать, отец, дочь и будущая ученица с учителем. Всем четверым нужно место, где они будут в безопасности. День, когда Имельтесс родит ребёнка, наступит очень скоро.
Олотон Ванку понял, к чему клонит дракон. Беглецам из Цуу было необходимо найти подходящее место, чтобы затаиться и переждать погоню. Место, где женщина сможет отдохнуть от родов, а ребёнок немного подрасти. Поэтому Ёхинцору его и расспрашивал о семье. Но не придут ли по следу волшебников змееголосые? А потом посмотрел в глаза дракона и понял – тот видел нечто, за временем недоступное взгляду людей. То, что открывается только ясновидящим да иногда приходит в снах.
– Хозяин Огня видит мою судьбу?
Дракон кивнул.
– Я расскажу тебе всё, Олотон Ванку, – сказал Каэссет. – Как только мои друзья окажутся в безопасности. А в качестве задатка: с Айнороном не связана ни твоя доля, ни твоих родных.

Как и обещало ясное небо, к утру похолодало. Снег громко хрустел под ногами. Он сверкал на солнце бессчётными гранями крошечных алмазов. Щёки у Олотона горели, а на Каэссета, одетого в лёгкие шёлковые драконьи одежды, смотреть ему было прямо-таки больно. Дракон, впрочем, не страдал от холода.
– Три часа пути, и мы окажемся в Солькамф, – сказал Олотон и махнул рукой на юго-восток.
– Это на чём ты ехал туда три часа? – с ехидцей поинтересовался Каэссет.
– На подводе.
– Наверное, ещё и дорога петлю делает?
Олотон кивнул.
– Что ж, путь не дальний.
Дракон отошёл в сторону на полторы дюжины шагов и изменился. В единое мгновение; весь, полностью. Быстрее, чем Олотон успел удивиться. Человеческая ипостась Хозяина Огня исчезла: на её месте возник огромный длинношеий ящер, грациозный и соразмерный. Чёрная чешуя бронёй покрывала могучее тело. За спиной отросли два кожистых крыла, ото лба до кончика хвоста по всему хребту – пластинчатый гребень. Истинное обличье Хозяина Огня было ужасающе великолепно.
Каэссет присел на задние лапы, а передние протянул к своим спутникам.
– Ты готов к полёту, сторож усадьбы? – спросил Олотона Ноктое-Оллё.
– П-пожалуй, – пробормотал тот.
– Ты будешь указывать дорогу. Сможешь узнать её сверху?
– П-постараюсь.
Олотон прямо обмер при виде драконьих объятий (чего стоили одни когти!), а глядя, как бесстрашно располагается в лапах Хозяина Огня Имельтесс, и вовсе почувствовал себя трусом. Каэссет, кажется, даже посмеялся над его нерешительностью, выпустив в небо две струи дыма из ноздрей.
Но вот и тайрцы, и Олотон разместились в объятьях дракона. Хозяин огня бережно прижал их к груди (чешуя его оказалась удивительно тёплой), хлопнул крыльями, подняв при этом настоящий вихрь, и взмыл в воздух.
Сердце Олотона замерло, дыхание перехватило, а душа, кажется, осталась внизу на разворошённом снегу. Взлёт был мягким, Каэссет быстро и плавно набирал высоту. Страх Олотона сменился восторгом. Раньше землю с высоты птичьего полёта он мог только воображать, а теперь видел воочию. Его сторожка, и гостевые домики, и вообще вся усадьба стали крошечными, будто игрушечными, а опушка леса походила теперь на край мехового одеяла, которое пересекала небрежно брошенной девичьей лентой река. А там, вдалеке на юге, виднелись ещё какие-то игрушки.
– Да это же Солькамф! – закричал Олотон.
От восторга он совсем забыл о высоте, даже отнял руку от драконьей лапы, указывая на посёлок. Каэссет повернулся и несколько раз энергично взмахнул крыльями. В лицо ударил холодный ветер.

Четверть часа спустя Олотон и его спутники приземлились на окраине Солькамф, под полными ужаса и восторга взглядами двух дровосеков, направляющихся в лес.
– Вот мы и на месте, – сказал Каэссет.
Он снова принял человеческий облик, проделав это столь же неуловимо, как и прошлое превращение в летающего ящера. Олотону было даже странно, что этот на вид почти хрупкий человек притащил сюда четверых разом с поистине устрашающей скоростью не вспотев и не запыхавшись.
– Идёмте, – Олотон махнул рукой. – Видите этот дом? Там и живёт моя семья.

– Это моя жена, Тея, а это Адонна, наша дочь, – представил Олотон своих родных.
– Очень рады знакомству, – ответили пришельцы нестройным хором. – Уважаемая Тея... уважаемая Адонна…
– …предречённый друг, – дракон одарил девочку особой улыбкой.
Адонна в ответ покраснела от смущения, а Олотон напрягся, поймал тревожный взгляд жены и потихоньку пожал плечами. Он понятия не имел, что на уме у Хозяина Огня.
Первая неловкость быстро прошла. Как только Имельтесс сняла плащ, Тея увидела, что гостья беременна и не удержалась от вопроса, когда же должен родиться ребёнок.
– На днях, – сказала тайрийка. – Дочь появится на днях.
– Так скоро? Я думала, вам ходить ещё до весны! – поразилась Тея. – А почему именно дочь?
Волшебница кивнула на Каэссета.
– Так нам сказал дракон.
– Жаль, мы с ним не повстречались тринадцать лет назад. Тогда Олотон не проспорил бы деверю четыре бутылки сливового вина. А ведь я уже тогда знала, что ношу девочку.
Ещё вчера за напоминание о том идиотском споре Олотон бы на жену обиделся. Он был молод и глуп, у всех его приятелей были сыновья, неудивительно, что и ему хотелось. Но Адонну он полюбил сразу, и разочарования от рождения дочери не испытал. Сегодня ему просто стало смешно, как и остальным. Глупое пари всего лишь забава, чего стыдиться?
Если бы не беглецы из Цуу, Олотон никак не мог рассчитывать повидать родных так скоро. Счастье от встречи омрачало только предстоящее расставание: он сторож, и как можно скорее должен вернуться на службу. И он знал единственный способ сделать это по-настоящему быстро.
– Хозяин Огня Каэссет отнесёт меня обратно в усадьбу? – обратился к дракону.
– Я думал, ты останешься пообедать со своей семьёй. С первого взгляда ясно: вы редко видитесь, – ответил тот. – Не беспокойся о службе. Даже если останешься на ночь, об этом никто не узнает, потому что в твоё отсутствие ничего не случится.
– Точно? – Олотону казалось, что переспрашивает не он: откуда бы у него столько смелости?
– Слово дракона, – Каэссет улыбнулся.
Что можно рассказать о часах счастливых? А ведь тот день был именно таким. Также легко, как Тея нашла общий язык с Имельтесс, она разговорилась и с её мужем, и с Ноктое-Оллё. Дом, в котором жила семья Ванку, был поделён на две квартиры, и одна как раз пустовала. Новоиспечённые соседи немедленно наложили на жилище чары, обогревающие дом без огня и топлива. Как хотелось бы Олотону никогда больше не возвращаться к своей работе в усадьбе, а остаться здесь, с родными. Но на что же они тогда будут жить?
Когда солнце скрылось за горизонтом, Олотон нашёл дракона, сидящим на крыльце и вновь повторил свою просьбу:
– Хозяин Огня отнесёт меня обратно завтра утром?
Каэссет Аэн Ёхинцору покачал головой.
– Олотон Ванку, ты больше не сторож усадьбы.
– Как?!! А… но...
– Кажется, я кое-то задолжал тебе, Олотон Ванку. Скажи, ты всё ещё хочешь узнать свою судьбу?
А ведь и правда! Тайрцы оказались в безопасном месте – от Солькамф змееголосые далеко. Здесь тихо и спокойно, никаких признаков войны, кроме тревожных слухов.
– Хозяин Огня готов поведать мою судьбу?
– Да. Ты не станешь известным поэтом, Олотон Ванку, но твой дар умножится и прорастёт в твоём потомке.
– Адонна?..
– Нет, – покачал головой дракон. – И других детей тоже не будет. Тебе дана единственная дочь. Но мальчика этого ты увидишь.
– Значит, у меня будет внук? – снова не сдержался Олотон.
Каэссет кивнул и продолжил:
– Судьба твоей семьи не связана с Айнороном. Титцанке – вот место, где исполнится ваше предназначение.
Олотон сдвинул брови.
– Хозяин Огня ведь знает, насколько это драконье селение далеко отсюда?
– Знаю.
– А насколько оно близко к змееголосым?
– Может быть, мойоры подошли ещё ближе.
– Тогда как же моя семья может быть связана с Титцанке? Я не поведу их туда, ни в здравом уме, ни в…
– Послушай меня, Олотон Ванку, – дракон чуть повысил голос. – Ты слышал, что я сказал Адонне? Как я назвал её?
– П-предречённый друг, – Олотон вдруг оробел. – Что это значит?
– Титцанке падёт, – Каэссет тяжело вздохнул покачал головой. – Многие, многие погибнут. Многие окажутся на краю гибели, запертые в сокровищницах, без воды и пищи. Некоторых из них спасёт самоотверженная женщина родом из Кай-Тилфинона.
– Иными словами, моя дочь должна оказаться среди врагов, – сказал Олотон. – Нет, Хозяин Огня. Я не подвергну опасности свою дочь из-за твоих слов.
– Это было предсказано до меня, задолго до вторжения змееголосых, – возразил Каэссет.
– Всё равно. Думаю, Хозяин Огня собирается лететь в Титцанке. Думаю, он хочет забрать Адонну с собой. Ведь так?
– Олотон Ванку, ты знаешь, что в жизни самое дорогое и никогда не возвращается и не преумножается? – спросил дракон.
Наступила минутная заминка. Вопрос – это цитата из классической повести предмагической эпохи. Ответ Олотон, как образованный человек, разумеется, знал.
– Время.
– Две дюжины лет.
– Что?
– Столько времени осталось у твоей дочери. Ты не можешь его увеличить.
– Хозяин Огня носит пламя в груди, но греет оно только его друзей. Все остальные – всего лишь поленья для печки.
Дракон печально вздохнул.
– Ты сам знаешь, Олотон Ванку, что это не так.
– Не так? Хозяин Огня хоть сам себе верит? Вы собираетесь забрать мою дочь из Айнорона – страны суровой, но пока ещё безопасной, и отнести её в обречённый город, где маленькая девочка окажется среди врагов! Ей только двенадцать!
– Змееголосые возьмут Титцанке нескоро. У твоей дочери будет время вырасти, наслаждаясь юностью. Полюбить. Стать любимой.
– Каэссет Аэн Ёхинцору, твоё сердце – остывшая зола. Ты предлагаешь привести собственного ребёнка к убийцам.
– Нет, – дракон покачал головой. – Змееголосые не нанесут телу Адонны ни одной раны. Её убийца с рождения при ней.
Олотон сдвинул брови.
– Вот здесь, глубоко под черепом, – Каэссет повернулся к нему спиной и показал на себе. – На её кровеносной жиле есть пузырь. Стенка его растянута и со временем истончается. Когда она порвётся, будет два исхода: быстрая смерть или годы мучительного существования немого паралитика, потерявшего не только власть над телом, но и зрение. Лекарь, способный исцелить недуг твоей дочери, родится через сотни лет после победы над змееголосыми, но целительница Гларид Ут Родда может сделать так, чтобы всё отведённое ей время Адонна прожила даже не вспоминая о своём недуге.
– А живёт эта Гларид, разумеется, в Титцанке?
Дракон кивнул.
– А если мы не пойдём к Гларид, моя дочь станет калекой?
Каэссет тяжело вздохнул и покачал головой.
– Этого я не вижу.
– Хозяин Огня меня нигде не обманывает?
– Слово дракона, – бывший придворный волшебник Цуу посмотрел Олотону в глаза. – Каков твой выбор, Олотон Ванку?
– А дети у Хозяина Огня есть?
– Да.
– Тогда откуда взялся такой дурацкий вопрос?

*спать на белой простыне под одеялом - тайрская идиома со значением "в мире и достатке, не испытывая нужды"


Признавайтесь: ждали, пока ваша покорная разродится очередным куском вбоквела? Как ни странно, я успела до конца года. По сути это, конечно, первый черновик, чуть причёсанный, и только. Как всегда со вбоквелами.

Можно сказать, это начало истории Ромашки. Что интересно, Олотона я знала давно, но был он безымянным.

Ну и пара слов о драконах:

- По правилам этикета к ним обращаются в третьем лице без имени через обращение "Хозяин Огня". Менее вежливая формулировка: в третье лице + Хозяин Огня + имя. Ещё менее вежливо - третье лицо+имя. Во втором лице это о-очень неформально. Вот прям совсем для своих.

- Двойные имена бывают только у драконов, состоящих в браке. Первое имя - личное, второе - имя супруга. Частицы Аэн и Ут значат "муж" и "жена" соответственно. Каэссет муж Ёхинцору, Гларид жена Родды. Исходя из этого: жена Каэссы - Ёхинцору Ут Каэссет, а муж Гларид - Родда Аэн Гларид.