"Вокруг меня были тысячи прекрасных людей, и они медленно сжимали кольцо." Майкл Джексон
А тем временем ваша покорная доколупала вчерне ещё один кусочек побочного сюжета от своего недоромана.
Всё абсолютно необходимое для понимания, что вам должны были сообщить в предыдущих сериях, но - нет (рука-лицо):
1. Ахану, как тайрцы и мойоры - местная раса/фракция.
2. Вы уже знаете, что в тайрских мужских именах существует многоударность. <...>-Оллё - в "Оллё" обе гласные ударные. Также следует отметить, что сокращение "Оллё" универсально для всех тайрских мужских имён с окончанием -Оллё/-ллё. Имён с таким окончанием большинство.
3. Магия - это наука о применении концентрации разумной воли и непосредственное оное действо.
4. Город Кай-Тилфинон построен на месте пересечения нескольких рек, также имеет ряд искусственых каналов.
5. Титул предводителя тайрцев (а также правителя тайрского города) - хан. Это традиционное название, доставшееся от кочевых предков.
Предупреждения!!!
- Имена будут длинными и сложными;
- В тексте есть боль, насилие и наркотики.
Простыня на 14 вордовских листов Придорожная таверна во владениях Кай-Тилфинона была открыта для путников в любой час любого дня. Раньше постояльцев (как, собственно, и путешественников) было в разы больше, и они были куда состоятельнее. Теперь же на дорогах всё чаще встречались беженцы да проходимцы. Прибывшие после заката, однако, не были бедны. Хорошо одеты, на лошадях. Высокий русоволосый человек самой приятной наружности и тайрец, на лице которого лежал отпечаток сильной тревоги и усталые тени. По кай-тилфинонски говорил только светловолосый красавчик. Ужин они заказали в номер.
Когда за слугой закрылась дверь, тайрец вынул из сумки футляр с картой, и, развернув на столе, склонился над ней с озабоченным видом. Русоволосый же выглянул в окно, и, кивнув каким-то своим мыслям, тоже подошёл взглянуть на чертеж. Переставил подсвечник, придавив дальний край листа.
– Мы успеем, Киор-Оллё, – он ободряюще похлопал товарища по плечу.
– Я надеюсь, человек, что видел мойорский караван…
– Он придёт. Непременно. Завтра мы уже будем все знать.
– Мне бы твою уверенность, Ройон, – покачал головой волшебник. – Нам нельзя медлить.
– Киор, – белобрысый заглянул в глаза спутнику. – Мы непременно спасем твоего учителя. Но сейчас необходимо немного отдохнуть. Согласен?
Колдун кивнул, но как-то неуверенно. Ещё раз окинув карту долгим взглядом, он тяжело вздохнул и убрал её обратно в футляр. Усталые глаза Киор-Оллё невидяще застыли в одной точке. Ройон ещё раз прошелся по комнате, выглянул в окно и тоже тяжело вздохнул.
Слуга принёс ужин: кашу с кусочками мяса, хлеб, соленые грибы, два стакана и кувшин. Расставил тарелки, покосился на тайрца, и с не особенно почтительным полупоклоном исчез за дверью. Ройон принялся разливать по стаканам вино. Воистину незаметное движение фокусника – и в стакан сыплется белый порошок из потайного кармана в рукаве.
– Запаздывает что-то твой знакомый, – Киор-Оллё копнул ложкой в тарелке безо всякого энтузиазма.
– С минуты на минуту должен прийти, – Ройон попробовал кашу и скривился. – Пресная совсем.
Волшебник только пожал плечами и показал на грибы. Облизал ложку, выловил один и откусил половину. Его спутник тем временем пошарил в кармане и извлек маленький кисет. Развязал завязки, набрал шепотку белой драгоценности и щедро посыпал тарелку. Перемешал, попробовал.
– Вот теперь намного лучше, – заметил он. – Посолишь?
Ловкость рук Ройона граничила с чудом. Он и не возился почти с кисетом, а внутри с солью смешивался секретный порошок. Киор-Оллё кивнул. Товарищ охотно протянул ему мешочек. Соли волшебник тоже не жалел.
– Давай выпьем за скорое спасение Аиоллё, – предложил Ройон, поднимая стакан. – Недолго ещё змееголосым быть его тюремщиками.
Тайрец согласился. Сделав глоток, он настороженно покосился на свой стакан, но ничего не сказал.
– Кислятина, – поморщился русоволосый. – Как за это ещё деньги драть не стыдно.
– И привкус у него противный, – пробормотал Киор-Оллё.
Ройон кивнул. С его подачи выпили ещё: за освобождение остальных пленников, скорую победу в войне и водворение змееголосых обратно, во Мглу. При этом тайрец ограничивался небольшими глотками, а себе красавчик то и дело подливал. Однако очень скоро колдун зажмурился и помотал головой.
– Что случилось? – участливо поинтересовался его товарищ.
– Да что-то мне... нехорошо, – глаза чародея все сильнее косили по вертикали, а лицо быстро бледнело.
– Ты это, закусывай лучше, – Ройон потянулся, взял из дрожащей руки ложку, набрал побольше каши и проворно запихнул тайрцу в рот. – Как тебе вино в голову-то дало, а ведь и не крепкое совсем.
Киор-Оллё протестующе замычал, хотел что-то сказать и подавился кашей. Моментально оказавшись рядом, Ройон стукнул его несколько раз по спине и немедленно протянул стакан, как только он откашлялся:
– Попей, полегчает.
Киор-Оллё оттолкнул его.
– Это же вукку? Мойорская сода? – по правой щеке сбежала судорога. – Она же?..
– Киор, ты чего…– Ройон положил руку ему на плечо, но волшебник сбросил её.
– Отвечай!
Киор-Оллё вскочил на ноги. Его движения становились все более рваными и неловкими, а дыхание тяжелым; левый глаз уже почти закатился под веко.
– Киор…– Ройон сделал примирительный жест.
– Предатель!
Тайрец толкнул ему на навстречу стул и, спотыкаясь, поспешил к двери. Мойорская сода уже лишила его возможности колдовать, но окончательно ещё не парализовала. Волшебник бросился к лестнице. На середине верхнего пролёта он оступился и рухнул под ноги человеку, поднимающемуся наверх. С головы до ног закутанный в плащ, даже под крышей он остался в капюшоне и – вовсе не по погоде – перчатках.
– Будь ос-строж-жней на лес-с-стниц-це, уш-шибеш-шь-ся больно, – на границе слышимого прошептал змееголосый.
Действие мойорской соды набирало обороты. Киор-Оллё уже практически ничего не видел: змееголосый превратился для него в надвигающееся размытое пятно. Тело тоже предало, однако последнего усилия хватило – пинок в голень отправил мойору вниз по лестнице. Сдавленный крик, ругательства, топот за спиной и – слепая тишина.
Когда на лестницу выскочил Ройон, змееголосый уже снова склонился над тайрцем, держась за ушибленный локоть.
– Щ-щенок, – он ковырнул носком бесчувственного волшебника и поднял глаза на напарника. – И ты щ-щенок! Ч-червяк! Какого ч-черта он у тебя с-с-ск-кач-чет?
Ройон потупился.
– Догадался…
– Догадалс-ся! С-с-сейч-час-с ещ-щё кто-нибудь догадаетс-ся, – злобно прошипел мойора.
– Я дал ему много соды… больше не будет сопротивляться, – заверил Ройон.
Он поднял Киор-Оллё на ноги, забросил одну руку себе на плечо, поудобнее ухватил за пояс; тайрец немедленно повис не нем безвольным мешком. Змееголосый поцокал языком.
– Нас-скольк-ко много с-соды ты ему дал? Пос-смотри на него! Он ж-же вот-вот-т окоч-чуритс-ся, – мойора поднял голову волшебника за волосы: с лица сошла последняя краска, губы посинели.
Неуловимое движение – звонкий шлепок – на левой щеке Ройона отпечаталась ладонь мойоры.
– Он нуж-жен ж-живым, ос-сёл без-змоз-зглый!
Ройон попытался промямлить что-то в оправдание.
– Не с-скули. Буде-ш-шь ис-справлять, – бросил змееголосый, и подхватил тайрца с другой стороны. – Воды к-кувш-шин прих-хвати.
Они быстро выскользнули на улицу. Завернули за угол, возле которого стоял небольшой крытый возок. Мойора тихо, но непрерывно ругался и обещал в случае смерти волшебника скормить напарнику весь оставшийся вукку. Ройон быстро кивал, руки у него изрядно тряслись.
– Ты ч-что, с-сам принимаеш-шь? – злобно шипел змееголосый.
Киор-Оллё усадили на землю. Красавчик отрицательно затряс головой и сунул два пальца пленнику в рот. Челюсти колдуна свела судорога, Ройон выпучил глаза от боли, мойора презрительно фыркнул.
– Нич-чего с-сделать не мож-жеш-шь как полож-жено, – проворчал он.
И тут тайрца вырвало.
– Воды ему и повт-ториш-шь. Нес-сколько раз-з, – распорядился змееголосый.
Ройон потряс укушенной рукой и с тяжелым вздохом принялся выполнять поручение. Мойора тем временем достал из-под козел сумку, и, покопавшись в ней, извлёк небольшой флакон и мензурку. Окинув критическим взглядом полумертвого пленника, отсчитал из пузырька пилюли. Залил водой, разболтал.
– Х-хватит, – бросил он Ройону и протянул мензурку. – Даш-шь ему лекарс-ство. Потом с-свяж-жеш-шь и поех-хали.
Русоволосый часто закивал. Влил в тайрца зелье и перетащил его в повозку. Уже внутри Ройон тщательно связал волшебника по рукам и ногам. Снаружи послышался приказ:
– Иди с-сюда, будеш-шь править.
Ройон послушно вылез из коляски, отвязал лошадей и забрался на козлы. Там его уже ждал змееголосый, все ещё недовольный и озабоченный. Он указал рукой направление. Ройон тронул поводья, и повозка покатилась по тракту на юг.
Глубокой ночью повозка змееголосого остановилась перед трактирчиком рядом с северными воротами Кай-Тилфинона. Змееголосый ругался: ворота в город были заперты до утра. Ройон даже не оправдывался. Тяжело вздохнул, он подошел к оконцу в спальню трактирщика и постучал: раз-два-раз-три. И повторил условный сигнал ещё несколько раз. Наконец в окне показалась заспанная рожа трактирщика.
– Опять вы? – пробормотал он. – Чего надо?
– Домой, – тихо, но твердо сказал Ройон.
– Утра дождись и заезжай, – трактирщик мотнул небритым подбородком в сторону ворот.
– Сейчас надо, Нойт, – понизил голос русоволосый.
– Слышь, красавчик, у меня тут что, застава? Или ворота какие? Что вы скачете туда-сюда как зайцы? Колымага всё равно не пройдет. А мерина твоего куда девать? На скотобойню?
Ройон отвязал от пояса кошелёк и показал трактирщику, взвешивая на ладони.
– Три человека. Телегу и лошадь завтра заберут. Утром, после смены стражи. И чтоб никому ни ползвука, а то, – он выразительно скосился на мойору, стоящего чуть в сторонке.
– Сколько? – спросил корчмарь, почесывая лысину.
– Двадцать. Серебром.
– Ну ты и жлоб, – возмутился хозяин таверны. – Знаешь, на какой риск мне приходится идти?
– Сам ты жлоб. Я так часто твоим лазом шмыгаю, что мне в пору уже цену-то как для своего назначать, по-родственному, – не остался в долгу Ройон. – Твой подвал по нашим временам – золотая жила.
– А, холера тебя забери, – выругался Нойт. – Так и быть, открою. Деньги только пересчитаю сперва.
Окно захлопнулось. Пару минут спустя трактирщик вышел через заднюю дверь и призывно махнул рукой. Мойора поспешил в глубину двора. Взвалив на себя Киор-Оллё, Ройон последовал за ними.
Трактирщик привел ночных гостей к леднику, протянул мойоре факел. Для незнающего человека погреб представлялся самым заурядным; такие были в каждом шалмане вдоль северного тракта. Однако туннель из центра Кай-Тилфинона выводил именно сюда. Сложно подсчитать, сколько денег зарабатывали на тайном проходе контрабандисты, особенно теперь, в неспокойные времена. Мойоры и их пособники платили исправно и щедро; Ройон отчего-то не сомневался, что тайрцы тоже не пожалеют денег в случае нужды, и никто им не откажет.
Нойт сдвинул пустую бочку у дальней стены ледника. Со скрипом отворил замаскированную дверь. Мойора пригнулся и шагнул в тоннель.
– Молчание – золото, – многозначительно кивнув, напомнил русволосый и потащил тайрца в подземный лаз.
– Быс-стрее, – бросил через плечо змееголосый и зашагал вперёд.
Состояние Киор-Оллё было никак нельзя назвать приятным. Под закрытыми веками разлилось пламя оглушительных фейерверков: никогда ещё тайрцу не доводилось испытывать настолько сильной головной боли. Колдуна рвало, однако желудок был давно пуст, и его выворачивало на сухую. Руки и ноги то и дело сводили судороги. Вечность спустя ему удалось забыться сном, а, может, в него перешёл глубокий обморок. Проснувшись слабым и разбитым, Киор-Оллё обвёл взглядом серые каменные стены. Что случилось? Как он сюда попал? Он болен? Руки связаны. Ещё хорошо, что спереди. Он в плену? Тени предков, а пить-то как хочется…
– Эй, – шепот раздался совсем рядом. – Ты проснулся?
– Рой? Что произошло?.. Где мы? – тайрец закашлялся.
– А ты что, совсем ничего не помнишь? – спросил его Ройон, осторожно усаживая спиной к стене.
Колдун покачал головой. Друг поднёс к его губам миску: изнывающий от жажды тайрец сделал большой глоток воды с каким-то странным привкусом – и его немедленно вырвало. В голове Киор-Оллё стремительно пронеслись воспоминания: далёкие, словно из другой жизни, пугающие и отвратительные.
– Рой, – прошептал он, судорожно сглотнув.
– Да?
– Рой, мы в плену? – спросил Киор-Оллё, подтягивая ноги к животу.
– Похоже.
– Рой, почему у меня руки связаны, а у тебя нет?
– Я не…
Пинок у Киор-Оллё вышел не особенно хороший: треснуть предателя как следует мешала чудовищная слабость. И дрожь. И боль, оставленная судорогами. Однако этого хватило, чтобы Ройон, никак не ожидавший нападения, опрокинулся на спину.
– Продажная тварь, – тайрец притворился, что плюёт – слюны, чтобы плюнуть на самом деле, у него не было.
– Киор…
– Ты и мастера Оллё так, да? Накормил содой и сдал мойорам?
– Киор-Оллё…
– Пошел прочь от меня! – тайрец снова ударил ногами бывшего товарища, но на этот раз он увернулся.
– Оллё! – не окрик, а удар хлыста.
Ройон поднялся во весь рост. Теперь он нависал над волшебником.
– Оллё, а ведь мы все ещё друзья…
– Что?! После всего этого?
– Да, Оллё, да. Я ухаживал за тобой все это время. Я спас тебе жизнь.
– После того, как сам же и отравил?!!
– Я могу тебе помочь. Просто расскажи …
– Да пошел ты…
Киор-Оллё ещё раз попытался пнуть Ройона. И немедленно получил удар в лицо. А потом ещё один. Оба движения тайрец даже не заметил. Чувство было такое, будто вместо головы у него расколотый фарфоровый чайник, который полмига спустя рассыплется.
– Ведь ты всё равно заговоришь. Позже или раньше, – Ройон перешёл на громкий, истеричный шепот, в котором начал прорезаться змеиный говор его хозяев. – Так зачем же всё усложнять, Оллё?
Волшебник медленно моргнул.
– З-зач-чем? – прошипел русоволосый глядя колдуну в глаза.
Киор-Оллё дерзко промолчал, не отводя взгляда и не моргая, почти уверенный, что его ударят снова, а он опять не заметит, как. Мгновения обратились в тягучие капли смолы. Наконец Ройон отвёл взгляд, медленно повернулся и пошёл к двери. Киор-Оллё прислонился ушибленной стороной лица к холодной каменной кладке и слизнул кровь, бегущую из носа. В гляделки колдун выиграл.
Из-за действия мойорской соды Киор-Оллё совершенно потерялся во времени. Он понятия не имел, сколько часов (дней?) провёл в темном подвале. Волшебнику удалось заснуть, и несколько часов спустя он чувствовал себя гораздо лучше. Настолько, чтобы задуматься о побеге. Сначала он попробовал колдовать. Отравление вукку не прошло для тайрца даром – элементарнейшие вещи, которые он всегда делал безотчетно, теперь требовали усилий на грани возможностей. Не меньше получаса ушло на то, чтобы пережечь верёвку на руках. А до того злополучного ужина чародей любые узлы заставлял развязаться парой фраз.
Разминаясь, Киор-Оллё пару раз обошёл свою темницу. Подвал как подвал, почти что пустой и холодный. А вот дверь его несказанно порадовала. Сложного замка на ней не было – только массивный засов снаружи. И щель, в которую это было хорошо видно.
Тайрец прислушался – никого. И принялся колдовать. Сдвинуть тяжеленный брус силой мысли оказалось едва ли не труднее, чем руками. Колдун сидел на полу, тяжело дыша и обливаясь потом. Пару раз у него темнело в глазах, но проклятое полено медленно ползло в нужную сторону. Наконец дверь с пронзительным скрипом приоткрылась. Правда, Киор-Оллё к этому моменту был измучен настолько, что едва переводил дыхание.
Неловко поднявшись, волшебник медленно подошёл к двери, и, оглядевшись по сторонам, выбрался в коридор. Отсюда вело ещё несколько дверей. Киор-Оллё понятия не имел, какая из них ведёт наверх, а потому зашагал к первой. Она оказалась не запертой – и ничего. За ней комната, внутри бочки, мешки. Ящики на стеллажах. И никакого выхода.
Поблизости раздались шаги. Особого выбора не было – тайрец юркнул внутрь и спрятался среди бочек. Из коридора раздался шум. Звучала ругань и проклятья – его побег обнаружили. Сначала чародею везло. В комнату заглядывали дважды, обходили и искали, но недостаточно хорошо. Каждый раз, когда его тюремщики уходили, Киор-Оллё прятался в новом месте. Потом наступила тишина. Волшебник выждал достаточно много времени и рискнул выглянуть в коридор. Никого. Он открыл дверь чуть шире, намереваясь выйти. И неожиданно – он даже подпрыгнул – петли мерзко скрипнули.
Где прятались его тюремщики, Киор-Оллё даже не понял. Их было двое, или, пожалуй, трое. Он даже не смог посчитать, сколько. Показалось, что целая толпа. Удары сыпались со всех сторон, но волшебнику удалось вырваться. Туфля слетела с правой ноги; первый бросившийся за ним мойорский приспешник споткнулся об неё и растянулся на полу, преграждая остальным путь. Киор-Оллё этого не увидел. Он бежал, не оборачиваясь. И, по счастливой случайности, прямо к выходу. Взлетев по лестнице, он отбросил крышку люка и выбрался из подвала. Захлопнул её и закрыл на задвижку. Снизу доносились стук и брань. В том, что скоро сюда сбежится ещё немало врагов, у колдуна сомнений не было. И действительно – слева уже доносились шаги.
Киор-Оллё окинул небольшое помещение паническим взглядом. Окон в комнате не было. В единственную дверь вот-вот должен был войти кто-то из мойоров или их приспешников (ничего другого ждать не приходилось) Спрятаться тоже было сложно – всей мебели пара лавок, полка и сундук. Если только… Тайрец бросился к двери и вжался в стену рядом с петлями. Только бы открывалась внутрь… Только бы…
Чуда не случилось. Дверь открылась наружу. В комнату влетел Ройон. Не глядя по сторонам, он сразу же бросился к люку в подвал. А Киор-Оллё юркнул за дверь и попал в узкий коридор, по всей видимости, огибающий какие-то помещения. Надо было спешить: сзади его уже нагоняли.
Показалась дверь. Киор-Оллё распахнул её – и столкнулся с мойорой лицом к лицу. Недоумение на секунду исказило сизое лицо, пересеченное парой тонких белёсых шрамов и – уступило место немой ярости. В руках у змееголосого была богато украшенная трость, такими владыка Мглы награждал верных слуг. Костяной набалдашник изображал полуптицу-полуящера с клювом, полным крупных кривых зубов и огромными, как у совы, глазами.
На этот раз Киор-Оллё слишком хорошо увидел удар, словно время растянулось. Короткий замах – пернатый змей ожил, расправил крылья и спикировал на него. А затем, после яркой вспышки, мир померк.
Тайрцу снились родители. Впервые со дня гибели он видел их так ясно. Больше его память не заслонял туман прошедших лет и не уродовали кошмары, вызванные пережитым в тот день.
Они были похожи, как брат и сестра. Почти одного роста (отец лишь чуть-чуть выше), с одинаковым разрезом темных глаз, изгибом губ, небольшими прямыми носами и оба с родинками на лицах. Даже одеты одинаково: в свободные темные штаны и рубашки с закатанными рукавами, у обоих волосы завязаны в высокий пучок – только у отца витым кожаным шнуром, а у мамы тонкой огненной лентой.
– Какого хорошего сына воспитал нам волшебник, – сказала и нежно потрепала сына по щеке; мягкая рука пахла чабрецом. – Такого сильного.
Голос её из памяти и вовсе стёрся, но Киор-Оллё был уверен – тот, что он сейчас слышит, принадлежал именно его матери. Он вспомнил. Как он вообще мог забыть?
– Как у него много друзей... и врагов.
– И не всегда ясно, кто из них кто, – это говорил уже отец, и его голос тайрец помнил намного лучше.
– Впереди такая длинная дорога…
– Вверх, прямо, вправо, вправо, наружу, налево, прямо и за углом свернуть. А потом за луной до парапета и в тень.
А разбудили его двумя пощёчинами. Боль, тошнота и слабость – все вернулось. Киор-Оллё несколько раз моргнул и проснулся окончательно, хотя поверил в это не сразу. Первым, что увидел волшебник, было сизое костистое лицо с тонкими росчерками шрамов.
– Ч-что с-снилос-сь? – прошипел мойора.
Киор-Оллё промолчал. В паре шагов за змееголосым сидел на стуле Ройон, рядом с ним стояло кресло, а ещё дальше на краю длинной лавки пристроилась огромная гора мускул и полоскала в бадье с водой свои лапищи. К удивлению чародея, скамья не переворачивалась, хотя на другом её конце не было ничего, чтобы уравновесить такую тушу. На складном столе рядом лежали какие-то инструменты. Какие именно, тайрец со своего места не видел, но отлично понял, к чему всё идёт. «Такого сильного…» – пронеслось в голове. Насколько же сильным ему сейчас придётся быть…
Змееголосый поцокал языком. Окинув пленника долгим презрительным взглядом, и уселся в кресло. Поёрзал, устраиваясь поудобнее и сделал знак русоволосому предателю.
– Привет, Оллё, – Ройон изобразил что-то вроде дружелюбной улыбки. – Как ты?
От этой гримасы Киор-Оллё стало ещё противнее. Скольких ещё этот фигляр так жестоко обманул? Кого? Посыльных хана? Мастера Аиоллё? Что стало потом с людьми, смотревшими в это лицо со смесью негодования и отвращения?
– Тебе хорошо спалось? Готов поговорить?
– С кем? – хрипло отозвался Киор-Оллё. – С тобой мне не о чем говорить.
– С господином Шлоккочь, – представил Ройон мойору.
– С ним мне тоже не о чем говорить, – тайрец сложил руки на коленях.
– Зато у него к тебе столько вопросов!
– Отчего же он не задаст их сам? Вроде же знает язык? – не удержался колдун.
Шлоккочь возмущённо сверкнул глазами. Длинные, со складчатыми веками, они яростно вспыхнули и скосились на Ройона.
– Киор-Оллё! – поспешно продолжил тот. – Надо ведь уважать обычаи хозяина дома.
Тайрец горько рассмеялся.
– Я надолго запомню обычаи гостеприимства змееголосых. Они разительно отличаются от наших.
– Оллё, – Ройон закатил глаза. – Будь уже серьёзен. Господину Шлоккочь нужна твоя помощь. Помощь, понимаешь?
– Помощь, значит? Правда, Рой? – начал Киор-Оллё, с азартом и решимостью самоубийцы. – Так её просят? Подсыпав в еду дурман, похитив и бросив в холодный подвал? Просят человека, связав по рукам и ногам? Я поражён.
Русоволосый замялся и взглянул на мойору. Мойора поставил локти на подлокотники и соединил кончики тонких пальцев. Гора на лавке потянулась к столу и, схватив с него гвоздь, принялась им играть. И глядя на них Киор-Оллё понял, что тошнит его уже не от яда.
– Оллё, – Ройон встал и подошёл к нему вплотную. – Ты ведь совсем не глупый человек. Повремени пока со своими обидами. Ответь ему, – он кивнул на мойору. – Ответь на все вопросы. Он даст тебе отдохнуть. Даст еду, воду, одеяло. Он увидит, как ценна твоя помощь – и ты выйдешь отсюда. Я буду просить за тебя господина Шлоккочь. Умолять и унижаться, чтобы он сделал тебя моим напарником. Я буду лизать ему пятки ради тебя.
Чародей покачал головой.
– Я не хочу больше быть твоим напарником.
– Не отказывайся, Оллё, сперва подумай: так ты сможешь со временем выяснить, где твой учитель. Уговорить его быть с нами. Спасти.
– Рой, ты слышишь хоть сам себя? – спросил Киор-Оллё. Так гадко ему ещё не было ни разу в жизни.
– Ты пожалеешь, если не согласишься, – сказал Ройон. – Этот большой парень на лавке, знаешь, кто он? Это Чеботарь.
«Какого хорошего сына воспитал нам волшебник. Такого сильного» – Киор-Оллё мысленно присвистнул. Конечно он слышал множество жутких историй об этом мойорском палаче. Он видел тайрца, который уже пять лет, с момента своего знакомства с Чеботарём, ходит опираясь на костыль, хотя у него никогда не было ни одной серьёзной раны выше башмаков.
– Весьма наслышан, – пробормотал он.
– Если ты сейчас откажешься отвечать, с тобой вместо меня будет говорить он, – Ройон кивнул на Чеботаря. – Он будет мыть тебе голову, наводить красу на ногти. Починит обувь. Может быть, сделает массаж. Промолчишь – завтра он вернётся с углями. Принесёт долото, щипцы, козью ножку… В потолке есть крюк: верёвка, две минуты – и здесь будет дыба.
Волшебник глубоко вздохнул и облизал губы. Ночь (если наверху сейчас ночь) будет длинной. Очень.
– Думаю, Рой, в этой комнате достаточно одного предателя, – тихо ответил Киор-Оллё.
Русоволосый покачал головой и вернулся на прежнее место подле Шлоккочи.
– Не так уж и много от тебя надо услышать, Оллё. Какая-то пара вопросов. Первый: как попасть в Ланоор? Где этот город? Ты не можешь не знать, ты сам ланоорец.
– Возьми любую карту и посмотри. Для этого я не нужен.
– Киор-Оллё, – Ройон возмущённо фыркнул. – Не надо этого. Ты не хуже меня знаешь, что Ланоор сокрыт чарами. Нам не поможет карта. Что надо сделать, чтобы прийти в столицу колдунов?
Русоволосый ждал ответа. Шлоккочь тоже. Чеботарь – команду, а Киор-Оллё – неизбежного. В тишине сухо хрустнула пружина в кресле. Мойора подал рукой знак громадине. Чеботарь засунул гвоздь за ухо, шагнул вперёд и сгрёб колдуна одной лапой.
Волшебник корчился на полу, мучительно кашляя и отплёвываясь. С растрепавшихся волос ручьём лилась вода. Киор-Оллё ткнулся лбом в пол: нет, сегодня его совершенно точно утопят. Второй раз так надолго задержать дыхание у него не получится. Вырваться – сил тем более не хватит. Он уже много раз по-всякому пробовал.
На лице наблюдавшего за пыткой мойоры отражалась абсолютная скука и всё нарастающее нетерпение. Похожее выражение приняло и лицо Ройона. Туша же Чеботаря всей позой являла собой полнейшее уныние. Топить несговорчивого тайрца в бадье ему уже порядком надоело.
– Ну что, Оллё? – спросил русоволосый, подавляя зевок. – Где же нам искать дорогу в Ланоор?
Колдун зашёлся в приступе кашля. Он пробовал считать, сколько раз был повторён вопрос, но после двадцати четырёх сбился.
– Оллё, я ведь скоро мозоль на языке набью. Как попасть…
Тайрец перебил его истерическим смехом. Жалоба Ройона прозвучала столь абсурдно, а чародей так устал, что сдержаться уже не мог. Чеботарь недоумевающе уставился на него.
– Ну ты даёшь, Рой, – простонал Киор-Оллё; на его щеках слёзы смешивались с водой.
Мойора и предатель переглянулись.
– Пох-хо-ж-ж-ж-е, метод пора менят-ч-чь, – прошипел Шлоккочь и сделал палачу знак рукой.
Гора немедленно швырнула жертву ничком на лавку и принялась прикручивать верёвками. По следующему знаку мойоры заговорил Ройон.
– Вот теперь, Оллё, Чеботарь начнёт работать всерьёз.
Дальше волшебник его уже не слушал. Значит, до этого были шутки? Весёленькие дружеские забавы! «Как у него много друзей... и врагов». Знать бы наперёд, кто есть кто…
Туша между тем закончила привязывать колдуна к лавке. Теперь его колени стояли на полу, а ступни были повёрнуты вверх. Чеботарь потянулся к столу за молотком.
– А может быть, тебе будет проще ответить на другой вопрос? – продолжал Ройон. – Гонцы с письмами…. К кому они поехали? К ахану? К лисам? Может, даже в Степь? Куда ещё? А что у него за гость?
Чеботарь надавил пальцем на ступню и задумчиво почесал подбородок; глаза у колдуна полезли на лоб.
– Так что, Оллё? Куда?
Тайрец молчал. Чеботарь приставил гвоздь. Чуть надавил. И замахнулся молотком.
Киор-Оллё кричал в голос. Барды, сказители и полоумные летописцы, рисовавшие картины пленения древних героев врали на голубом глазу. А вот дурная молва о Чеботаре, к несчастью, нет. В холодном подвале не было никакой романтики, в палаче ни капли сострадания, а у пленника никакой возможности сносить пытки в мрачном героическом молчании. Он либо выл, либо вопил ругательства. Больше всех доставалось Ройону: тот сделал о себе массу пренеприятнейших открытий, но ответов на вопросы, даже самых невнятных, так и не получил. И чем дольше он слушал, тем кислее делался на лицо.
Шлоккочь устало подпер голову рукой. Иногда он морщился и зевал. Волшебник очень надеялся, что его крики спровоцируют у мойоры мигрень.
И только Чеботарь был абсолютно всем доволен. Под маской на его лице играла счастливейшая улыбка. У него была игрушка, которая не могла ни убежать, ни дать сдачи.
От очередного удара молотка у Киор-Оллё потемнело в глазах. Он снова увидел маму, и услышал её голос: «Какого хорошего сына воспитал нам волшебник. Такого сильного». И ведь в самом деле: он колдун. И при этом – сильный. Запахло чабрецом. Заклинания сорвались с губ сами собой. Легко – словно разбился стеклянный колпак, под которым ему уже давно не хватало воздуха.
Верёвки развязались и сползли прочь. Бадья полетела в мойору. Молоток вывернулся из рук Чеботаря и впечатался тому в переносицу. Мгновение замешательства – и раздался прямо-таки поросячий визг. Киор-Оллё подскочил и бросился бежать. Боли он больше не чувствовал. Толкнул дверь и выскочи в коридор. Повсюду в воздухе разливался густой аромат чабреца.
Вверх. Закрыть люк на задвижку. Погоня не заставит себя ждать. Теперь к двери. Первый поворот вправо. Потом ещё вправо. Выскочив из двери под лестницей, Киор-Оллё оказался в большом холле. К нему бросилось несколько человек, стороживших дверь. Их расшвыряло заклятьем, словно сухую листву порывом ветра. Никаких усилий. Никаких преград. Только чабрец и колдовское всемогущество.
Краем сознания тайрец понимал, что это долго не продлится. Надо спешить. Повелительный взмах руки – входная дверь распахнулась. Ещё один взмах – за спиной лязгнул замок. Теперь налево.
Мойорам не потребовалось много времени, чтобы прийти в себя после неожиданного бегства пленника. Шлоккочь, мокрый и ушибленный, командовал погоней. Всего в ней принимало участие восемнадцать человек: в особняке осталась только троица дежурных да Чеботарь. Палач скулил и всхлипывал, держа у носа мокрое полотенце. Трудно было понять, то ли великан так тяжело переносил боль, то ли побег такой замечательной игрушки.
Сразу за воротами отряд разделился. Дюжина, возглавляемая Шлоккочью и Ройоном, свернула влево, как указали очевидцы побега. Оставшаяся шестёрка на всякий случай отправилась вправо – отрезать хитрому тайрцу обходные пути.
На первый взгляд предприятие не казалось трудным: пленник был ранен, окрестностей не знал. Однако некоторые обстоятельства побега преследователей сильно смущали. Способность колдовать вернулась к волшебнику очень резко, внезапно и некстати. Ройон даже утверждал, что чародейский дар Киор-Оллё заметно возрос. Раны беглец вовсе игнорировал. А попробуй-ка удирать во все лопатки, не обращая внимания на вбитый в пятку гвоздь! И было ещё кое-что.
– Этот з-запах-х… – на ходу бормотал себе под нос Шлоккочь. – Ч-ч-ч-ч… ч-ч-чарбей…
– Чабрец, – поправил мойору Ройон.
– Ч-что такое этот ч-ч-ар-рбец-ц-ц?
– Чабрец? Травка такая степная. Лиловым цветёт. Тайрская пряность.
– Тайрс-с-кая ты с-с-каз-з-ал? – насторожился мойора.
– Это их традиция чабрец всюду в еду и без меры пихать, – пожал плечами русоволосый. – Думаете, гадёнышу кто-то помог?
– Ес-сли так-к, нуж-жна ос-с-сторож-нос-с-с-ть, – со свистом прошипел Шлоккочь. – Бысс-стрее! Он не с-смож-жет уйти далеко.
На камнях мостовой в свете факелов поблёскивали тёмные пятна – раны волшебника кровоточили. Не нужны никакие ищейки, чтобы идти такому следу. Жертва будет настигнута неминуемо и всенепременно.
Свернуть за углом. Отличный тёмный проулок. Только бы не тупик. Только не тупик. Хвала теням предков! И не останавливаться. Ни в коем случае не останавливаться. Ни на удар сердца. Никаких передышек. Остановишься – и больше не сойдёшь с места.
Между крыш луна вышла из-за рваных облаков. За ней.
– Вот он!.. – вскричали одновременно мойора и предатель.
И поражённо переглянулись.
– Господин… вы видели?! – Ройон отчаянно махнул рукой.
Змееголосый кивнул. Все видели, как спотыкающийся мальчишка впереди внезапно раздвоился. Один юркнул за угол, другой побежал дальше по улице.
– Раз-зделимс-с-ся, – прошипел змееглосый.
Ройон кивнул и метнулся в проулок. Следом за ним – ещё пять человек. Русоволосый сделал предупреждающий знак – дальше погоня будет продвигаться куда осторожнее. Не ясно, на что ещё способен волшебник. Не понятно даже, сколько тут на самом деле тайрцев. Впереди неизвестность, а значит – опасность.
Прокравшись сквозь узкую тёмную подворотню, Ройон сделал знак своим людям поторапливаться. Они вышли на Бурную, набережную, вымощенную плитами. Рокс здесь разливалась по весне и во время ливней особенно широко, поэтому её берега были застроены необычайно высокими парапетами, мешающими обзору на реку, за что Ройон и считал Бурную самой уродливой набережной в городе. Дорога здесь шла на подъем: то тут, то там ровные пластины перегораживали лестницы, обвязанные чугунными перилами граничащего с волшебством изящества.
Фонари в столь поздний час, конечно, уже не светили, но они были и не нужны. Русоволосый и при лунных бликах прекрасно видел, как неловко поднимается с земли волшебник – раненые ноги всё-таки подвели. Но оторвался он почти на сотню шагов. Невероятно.
– Быстрее! Взять его, – приказ Ройона прозвучал отрывисто, словно собачья команда.
Он первым же и бросился вперёд. За то время, пока колдун поднимался на ноги, погоня сократила отрыв на добрую треть. Тайрец снова побежал, теперь уже вдоль парапета, отталкиваясь от стены рукой. Никуда он не денется. Ещё пара минут – и они заботливо подхватят его. Вот он в очередной раз оттолкнулся от каменной тумбы и бросился влево, в тёмный переулок, спускавшийся к реке.
– На подъёме точно схватим. Вперёд! – бросил своим подчинённым Ройон.
Они свернули. Странное дело – беглец снова каким-то чудом выиграл шагов двадцать. Более того – у паразита открылось второе дыхание. Теперь он бежал ровнее и легче, а хромать перестал.
– Проклятье! – выругался Русоволосый.
Тайрец ещё много раз сворачивал, стремясь отделаться от погони. Но за очередным поворотом он внезапно стал, как вкопанный. Ройон усмехнулся – дорогу впереди перегораживал отряд, возглавляемый Шлоккочью. Ситуация была тем смешнее, что второй тайрец также остановился на десяток шагов дальше. В свете луны и факелов Ройон отлично видел его лицо. И это был не Киор-Оллё, однако похож, чертовски похож. И нос, и глаза, и тронутые горькой усмешкой губы. Даже родинка – и та есть. Колдуны могли бы сойти за братьев. Даже за двойню. Теперь, когда оба попались к ним в руки, будет куда сподручнее искать сходства и отличия. Можно начинать прямо сейчас. Тем более что бывший товарищ обернулся к Ройону. Проклятый несговорчивый мальчишка, подвязавший волосы красной ленточкой.
Мальчишка?! Слишком поздно Ройон понял, что и это не Киор-Оллё. Той же формы ехидно прищуренные глаза, того же изгиба губы, собравшиеся в насмешливый бантик, тот же овал лица – только мягче, нежнее. В такой же светлой рубашке – только формы стройного тела под ней, несомненно, женские. Оттого и ленточка алая.
А потом тайрцы растаяли в воздухе. Исчезли, как наваждение, как болезненный бред ночных кошмаров, как утренний туман над полями. От них не осталось ничего – ни следа, ни насмешки, ни ленточки.
Ни в коем случае нельзя останавливаться. Ни за что не сбавлять шаг. Ни за что. Но сил у Киор-Оллё оставалось всё меньше. Он бежал по мощёным улицам, тяжело хватая ртом воздух. Из проулка он выскочил на широкую улицу.
Тайрец то и дело спотыкался. Запнувшись о ступеньку в очередной раз, чародей растянулся на лестнице, стукнувшись головой о перила. Лицо он, похоже, опять ободрал – лоб саднило, голова гудела. Волшебник едва поднялся на ноги и похромал к стене. За неё он мог держаться рукой.
Киор-Оллё боялся оглядываться назад, теряя время – знал, что погоня настигает. Он кое-как ковылял вдоль парапета, всё чаще касаясь рукой каменной кладки. Долго он так не протянет. И вот в очередной раз рука не нашла стены.
Тайрец рухнул вправо, не удержав равновесия. Сил бежать дальше уже не осталось. «И в тень» – промелькнуло в голове. Верно. Теперь можно только прятаться. Волшебник отполз подальше за тумбу и сжался в комок. Тут колдуна и парализовало страхом и отчаяньем. Его найдут. Непременно и обязательно. Только слепой не заметит, внезапного исчезновения беглеца. Только полный идиот не догадается, где он спрятался.
Однако к изумлению Киор-Оллё погоня пронеслась мимо. Он слышал удаляющийся топот и обрывки ругательств, а потом всё стихло. Некоторое время он ещё чувствовал всё более слабый запах чабреца, а затем и его не осталось.
Киор-Оллё устало прикрыл глаза. Кажется здесь, в тени за тумбой достаточно безопасно, чтобы, наконец, перевести дыхание и несколько минут отдохнуть.
Следующая серия
Всё абсолютно необходимое для понимания, что вам должны были сообщить в предыдущих сериях, но - нет (рука-лицо):
1. Ахану, как тайрцы и мойоры - местная раса/фракция.
2. Вы уже знаете, что в тайрских мужских именах существует многоударность. <...>-Оллё - в "Оллё" обе гласные ударные. Также следует отметить, что сокращение "Оллё" универсально для всех тайрских мужских имён с окончанием -Оллё/-ллё. Имён с таким окончанием большинство.
3. Магия - это наука о применении концентрации разумной воли и непосредственное оное действо.
4. Город Кай-Тилфинон построен на месте пересечения нескольких рек, также имеет ряд искусственых каналов.
5. Титул предводителя тайрцев (а также правителя тайрского города) - хан. Это традиционное название, доставшееся от кочевых предков.
Предупреждения!!!
- Имена будут длинными и сложными;
- В тексте есть боль, насилие и наркотики.
Простыня на 14 вордовских листов Придорожная таверна во владениях Кай-Тилфинона была открыта для путников в любой час любого дня. Раньше постояльцев (как, собственно, и путешественников) было в разы больше, и они были куда состоятельнее. Теперь же на дорогах всё чаще встречались беженцы да проходимцы. Прибывшие после заката, однако, не были бедны. Хорошо одеты, на лошадях. Высокий русоволосый человек самой приятной наружности и тайрец, на лице которого лежал отпечаток сильной тревоги и усталые тени. По кай-тилфинонски говорил только светловолосый красавчик. Ужин они заказали в номер.
Когда за слугой закрылась дверь, тайрец вынул из сумки футляр с картой, и, развернув на столе, склонился над ней с озабоченным видом. Русоволосый же выглянул в окно, и, кивнув каким-то своим мыслям, тоже подошёл взглянуть на чертеж. Переставил подсвечник, придавив дальний край листа.
– Мы успеем, Киор-Оллё, – он ободряюще похлопал товарища по плечу.
– Я надеюсь, человек, что видел мойорский караван…
– Он придёт. Непременно. Завтра мы уже будем все знать.
– Мне бы твою уверенность, Ройон, – покачал головой волшебник. – Нам нельзя медлить.
– Киор, – белобрысый заглянул в глаза спутнику. – Мы непременно спасем твоего учителя. Но сейчас необходимо немного отдохнуть. Согласен?
Колдун кивнул, но как-то неуверенно. Ещё раз окинув карту долгим взглядом, он тяжело вздохнул и убрал её обратно в футляр. Усталые глаза Киор-Оллё невидяще застыли в одной точке. Ройон ещё раз прошелся по комнате, выглянул в окно и тоже тяжело вздохнул.
Слуга принёс ужин: кашу с кусочками мяса, хлеб, соленые грибы, два стакана и кувшин. Расставил тарелки, покосился на тайрца, и с не особенно почтительным полупоклоном исчез за дверью. Ройон принялся разливать по стаканам вино. Воистину незаметное движение фокусника – и в стакан сыплется белый порошок из потайного кармана в рукаве.
– Запаздывает что-то твой знакомый, – Киор-Оллё копнул ложкой в тарелке безо всякого энтузиазма.
– С минуты на минуту должен прийти, – Ройон попробовал кашу и скривился. – Пресная совсем.
Волшебник только пожал плечами и показал на грибы. Облизал ложку, выловил один и откусил половину. Его спутник тем временем пошарил в кармане и извлек маленький кисет. Развязал завязки, набрал шепотку белой драгоценности и щедро посыпал тарелку. Перемешал, попробовал.
– Вот теперь намного лучше, – заметил он. – Посолишь?
Ловкость рук Ройона граничила с чудом. Он и не возился почти с кисетом, а внутри с солью смешивался секретный порошок. Киор-Оллё кивнул. Товарищ охотно протянул ему мешочек. Соли волшебник тоже не жалел.
– Давай выпьем за скорое спасение Аиоллё, – предложил Ройон, поднимая стакан. – Недолго ещё змееголосым быть его тюремщиками.
Тайрец согласился. Сделав глоток, он настороженно покосился на свой стакан, но ничего не сказал.
– Кислятина, – поморщился русоволосый. – Как за это ещё деньги драть не стыдно.
– И привкус у него противный, – пробормотал Киор-Оллё.
Ройон кивнул. С его подачи выпили ещё: за освобождение остальных пленников, скорую победу в войне и водворение змееголосых обратно, во Мглу. При этом тайрец ограничивался небольшими глотками, а себе красавчик то и дело подливал. Однако очень скоро колдун зажмурился и помотал головой.
– Что случилось? – участливо поинтересовался его товарищ.
– Да что-то мне... нехорошо, – глаза чародея все сильнее косили по вертикали, а лицо быстро бледнело.
– Ты это, закусывай лучше, – Ройон потянулся, взял из дрожащей руки ложку, набрал побольше каши и проворно запихнул тайрцу в рот. – Как тебе вино в голову-то дало, а ведь и не крепкое совсем.
Киор-Оллё протестующе замычал, хотел что-то сказать и подавился кашей. Моментально оказавшись рядом, Ройон стукнул его несколько раз по спине и немедленно протянул стакан, как только он откашлялся:
– Попей, полегчает.
Киор-Оллё оттолкнул его.
– Это же вукку? Мойорская сода? – по правой щеке сбежала судорога. – Она же?..
– Киор, ты чего…– Ройон положил руку ему на плечо, но волшебник сбросил её.
– Отвечай!
Киор-Оллё вскочил на ноги. Его движения становились все более рваными и неловкими, а дыхание тяжелым; левый глаз уже почти закатился под веко.
– Киор…– Ройон сделал примирительный жест.
– Предатель!
Тайрец толкнул ему на навстречу стул и, спотыкаясь, поспешил к двери. Мойорская сода уже лишила его возможности колдовать, но окончательно ещё не парализовала. Волшебник бросился к лестнице. На середине верхнего пролёта он оступился и рухнул под ноги человеку, поднимающемуся наверх. С головы до ног закутанный в плащ, даже под крышей он остался в капюшоне и – вовсе не по погоде – перчатках.
– Будь ос-строж-жней на лес-с-стниц-це, уш-шибеш-шь-ся больно, – на границе слышимого прошептал змееголосый.
Действие мойорской соды набирало обороты. Киор-Оллё уже практически ничего не видел: змееголосый превратился для него в надвигающееся размытое пятно. Тело тоже предало, однако последнего усилия хватило – пинок в голень отправил мойору вниз по лестнице. Сдавленный крик, ругательства, топот за спиной и – слепая тишина.
Когда на лестницу выскочил Ройон, змееголосый уже снова склонился над тайрцем, держась за ушибленный локоть.
– Щ-щенок, – он ковырнул носком бесчувственного волшебника и поднял глаза на напарника. – И ты щ-щенок! Ч-червяк! Какого ч-черта он у тебя с-с-ск-кач-чет?
Ройон потупился.
– Догадался…
– Догадалс-ся! С-с-сейч-час-с ещ-щё кто-нибудь догадаетс-ся, – злобно прошипел мойора.
– Я дал ему много соды… больше не будет сопротивляться, – заверил Ройон.
Он поднял Киор-Оллё на ноги, забросил одну руку себе на плечо, поудобнее ухватил за пояс; тайрец немедленно повис не нем безвольным мешком. Змееголосый поцокал языком.
– Нас-скольк-ко много с-соды ты ему дал? Пос-смотри на него! Он ж-же вот-вот-т окоч-чуритс-ся, – мойора поднял голову волшебника за волосы: с лица сошла последняя краска, губы посинели.
Неуловимое движение – звонкий шлепок – на левой щеке Ройона отпечаталась ладонь мойоры.
– Он нуж-жен ж-живым, ос-сёл без-змоз-зглый!
Ройон попытался промямлить что-то в оправдание.
– Не с-скули. Буде-ш-шь ис-справлять, – бросил змееголосый, и подхватил тайрца с другой стороны. – Воды к-кувш-шин прих-хвати.
Они быстро выскользнули на улицу. Завернули за угол, возле которого стоял небольшой крытый возок. Мойора тихо, но непрерывно ругался и обещал в случае смерти волшебника скормить напарнику весь оставшийся вукку. Ройон быстро кивал, руки у него изрядно тряслись.
– Ты ч-что, с-сам принимаеш-шь? – злобно шипел змееголосый.
Киор-Оллё усадили на землю. Красавчик отрицательно затряс головой и сунул два пальца пленнику в рот. Челюсти колдуна свела судорога, Ройон выпучил глаза от боли, мойора презрительно фыркнул.
– Нич-чего с-сделать не мож-жеш-шь как полож-жено, – проворчал он.
И тут тайрца вырвало.
– Воды ему и повт-ториш-шь. Нес-сколько раз-з, – распорядился змееголосый.
Ройон потряс укушенной рукой и с тяжелым вздохом принялся выполнять поручение. Мойора тем временем достал из-под козел сумку, и, покопавшись в ней, извлёк небольшой флакон и мензурку. Окинув критическим взглядом полумертвого пленника, отсчитал из пузырька пилюли. Залил водой, разболтал.
– Х-хватит, – бросил он Ройону и протянул мензурку. – Даш-шь ему лекарс-ство. Потом с-свяж-жеш-шь и поех-хали.
Русоволосый часто закивал. Влил в тайрца зелье и перетащил его в повозку. Уже внутри Ройон тщательно связал волшебника по рукам и ногам. Снаружи послышался приказ:
– Иди с-сюда, будеш-шь править.
Ройон послушно вылез из коляски, отвязал лошадей и забрался на козлы. Там его уже ждал змееголосый, все ещё недовольный и озабоченный. Он указал рукой направление. Ройон тронул поводья, и повозка покатилась по тракту на юг.
Глубокой ночью повозка змееголосого остановилась перед трактирчиком рядом с северными воротами Кай-Тилфинона. Змееголосый ругался: ворота в город были заперты до утра. Ройон даже не оправдывался. Тяжело вздохнул, он подошел к оконцу в спальню трактирщика и постучал: раз-два-раз-три. И повторил условный сигнал ещё несколько раз. Наконец в окне показалась заспанная рожа трактирщика.
– Опять вы? – пробормотал он. – Чего надо?
– Домой, – тихо, но твердо сказал Ройон.
– Утра дождись и заезжай, – трактирщик мотнул небритым подбородком в сторону ворот.
– Сейчас надо, Нойт, – понизил голос русоволосый.
– Слышь, красавчик, у меня тут что, застава? Или ворота какие? Что вы скачете туда-сюда как зайцы? Колымага всё равно не пройдет. А мерина твоего куда девать? На скотобойню?
Ройон отвязал от пояса кошелёк и показал трактирщику, взвешивая на ладони.
– Три человека. Телегу и лошадь завтра заберут. Утром, после смены стражи. И чтоб никому ни ползвука, а то, – он выразительно скосился на мойору, стоящего чуть в сторонке.
– Сколько? – спросил корчмарь, почесывая лысину.
– Двадцать. Серебром.
– Ну ты и жлоб, – возмутился хозяин таверны. – Знаешь, на какой риск мне приходится идти?
– Сам ты жлоб. Я так часто твоим лазом шмыгаю, что мне в пору уже цену-то как для своего назначать, по-родственному, – не остался в долгу Ройон. – Твой подвал по нашим временам – золотая жила.
– А, холера тебя забери, – выругался Нойт. – Так и быть, открою. Деньги только пересчитаю сперва.
Окно захлопнулось. Пару минут спустя трактирщик вышел через заднюю дверь и призывно махнул рукой. Мойора поспешил в глубину двора. Взвалив на себя Киор-Оллё, Ройон последовал за ними.
Трактирщик привел ночных гостей к леднику, протянул мойоре факел. Для незнающего человека погреб представлялся самым заурядным; такие были в каждом шалмане вдоль северного тракта. Однако туннель из центра Кай-Тилфинона выводил именно сюда. Сложно подсчитать, сколько денег зарабатывали на тайном проходе контрабандисты, особенно теперь, в неспокойные времена. Мойоры и их пособники платили исправно и щедро; Ройон отчего-то не сомневался, что тайрцы тоже не пожалеют денег в случае нужды, и никто им не откажет.
Нойт сдвинул пустую бочку у дальней стены ледника. Со скрипом отворил замаскированную дверь. Мойора пригнулся и шагнул в тоннель.
– Молчание – золото, – многозначительно кивнув, напомнил русволосый и потащил тайрца в подземный лаз.
– Быс-стрее, – бросил через плечо змееголосый и зашагал вперёд.
Состояние Киор-Оллё было никак нельзя назвать приятным. Под закрытыми веками разлилось пламя оглушительных фейерверков: никогда ещё тайрцу не доводилось испытывать настолько сильной головной боли. Колдуна рвало, однако желудок был давно пуст, и его выворачивало на сухую. Руки и ноги то и дело сводили судороги. Вечность спустя ему удалось забыться сном, а, может, в него перешёл глубокий обморок. Проснувшись слабым и разбитым, Киор-Оллё обвёл взглядом серые каменные стены. Что случилось? Как он сюда попал? Он болен? Руки связаны. Ещё хорошо, что спереди. Он в плену? Тени предков, а пить-то как хочется…
– Эй, – шепот раздался совсем рядом. – Ты проснулся?
– Рой? Что произошло?.. Где мы? – тайрец закашлялся.
– А ты что, совсем ничего не помнишь? – спросил его Ройон, осторожно усаживая спиной к стене.
Колдун покачал головой. Друг поднёс к его губам миску: изнывающий от жажды тайрец сделал большой глоток воды с каким-то странным привкусом – и его немедленно вырвало. В голове Киор-Оллё стремительно пронеслись воспоминания: далёкие, словно из другой жизни, пугающие и отвратительные.
– Рой, – прошептал он, судорожно сглотнув.
– Да?
– Рой, мы в плену? – спросил Киор-Оллё, подтягивая ноги к животу.
– Похоже.
– Рой, почему у меня руки связаны, а у тебя нет?
– Я не…
Пинок у Киор-Оллё вышел не особенно хороший: треснуть предателя как следует мешала чудовищная слабость. И дрожь. И боль, оставленная судорогами. Однако этого хватило, чтобы Ройон, никак не ожидавший нападения, опрокинулся на спину.
– Продажная тварь, – тайрец притворился, что плюёт – слюны, чтобы плюнуть на самом деле, у него не было.
– Киор…
– Ты и мастера Оллё так, да? Накормил содой и сдал мойорам?
– Киор-Оллё…
– Пошел прочь от меня! – тайрец снова ударил ногами бывшего товарища, но на этот раз он увернулся.
– Оллё! – не окрик, а удар хлыста.
Ройон поднялся во весь рост. Теперь он нависал над волшебником.
– Оллё, а ведь мы все ещё друзья…
– Что?! После всего этого?
– Да, Оллё, да. Я ухаживал за тобой все это время. Я спас тебе жизнь.
– После того, как сам же и отравил?!!
– Я могу тебе помочь. Просто расскажи …
– Да пошел ты…
Киор-Оллё ещё раз попытался пнуть Ройона. И немедленно получил удар в лицо. А потом ещё один. Оба движения тайрец даже не заметил. Чувство было такое, будто вместо головы у него расколотый фарфоровый чайник, который полмига спустя рассыплется.
– Ведь ты всё равно заговоришь. Позже или раньше, – Ройон перешёл на громкий, истеричный шепот, в котором начал прорезаться змеиный говор его хозяев. – Так зачем же всё усложнять, Оллё?
Волшебник медленно моргнул.
– З-зач-чем? – прошипел русоволосый глядя колдуну в глаза.
Киор-Оллё дерзко промолчал, не отводя взгляда и не моргая, почти уверенный, что его ударят снова, а он опять не заметит, как. Мгновения обратились в тягучие капли смолы. Наконец Ройон отвёл взгляд, медленно повернулся и пошёл к двери. Киор-Оллё прислонился ушибленной стороной лица к холодной каменной кладке и слизнул кровь, бегущую из носа. В гляделки колдун выиграл.
Из-за действия мойорской соды Киор-Оллё совершенно потерялся во времени. Он понятия не имел, сколько часов (дней?) провёл в темном подвале. Волшебнику удалось заснуть, и несколько часов спустя он чувствовал себя гораздо лучше. Настолько, чтобы задуматься о побеге. Сначала он попробовал колдовать. Отравление вукку не прошло для тайрца даром – элементарнейшие вещи, которые он всегда делал безотчетно, теперь требовали усилий на грани возможностей. Не меньше получаса ушло на то, чтобы пережечь верёвку на руках. А до того злополучного ужина чародей любые узлы заставлял развязаться парой фраз.
Разминаясь, Киор-Оллё пару раз обошёл свою темницу. Подвал как подвал, почти что пустой и холодный. А вот дверь его несказанно порадовала. Сложного замка на ней не было – только массивный засов снаружи. И щель, в которую это было хорошо видно.
Тайрец прислушался – никого. И принялся колдовать. Сдвинуть тяжеленный брус силой мысли оказалось едва ли не труднее, чем руками. Колдун сидел на полу, тяжело дыша и обливаясь потом. Пару раз у него темнело в глазах, но проклятое полено медленно ползло в нужную сторону. Наконец дверь с пронзительным скрипом приоткрылась. Правда, Киор-Оллё к этому моменту был измучен настолько, что едва переводил дыхание.
Неловко поднявшись, волшебник медленно подошёл к двери, и, оглядевшись по сторонам, выбрался в коридор. Отсюда вело ещё несколько дверей. Киор-Оллё понятия не имел, какая из них ведёт наверх, а потому зашагал к первой. Она оказалась не запертой – и ничего. За ней комната, внутри бочки, мешки. Ящики на стеллажах. И никакого выхода.
Поблизости раздались шаги. Особого выбора не было – тайрец юркнул внутрь и спрятался среди бочек. Из коридора раздался шум. Звучала ругань и проклятья – его побег обнаружили. Сначала чародею везло. В комнату заглядывали дважды, обходили и искали, но недостаточно хорошо. Каждый раз, когда его тюремщики уходили, Киор-Оллё прятался в новом месте. Потом наступила тишина. Волшебник выждал достаточно много времени и рискнул выглянуть в коридор. Никого. Он открыл дверь чуть шире, намереваясь выйти. И неожиданно – он даже подпрыгнул – петли мерзко скрипнули.
Где прятались его тюремщики, Киор-Оллё даже не понял. Их было двое, или, пожалуй, трое. Он даже не смог посчитать, сколько. Показалось, что целая толпа. Удары сыпались со всех сторон, но волшебнику удалось вырваться. Туфля слетела с правой ноги; первый бросившийся за ним мойорский приспешник споткнулся об неё и растянулся на полу, преграждая остальным путь. Киор-Оллё этого не увидел. Он бежал, не оборачиваясь. И, по счастливой случайности, прямо к выходу. Взлетев по лестнице, он отбросил крышку люка и выбрался из подвала. Захлопнул её и закрыл на задвижку. Снизу доносились стук и брань. В том, что скоро сюда сбежится ещё немало врагов, у колдуна сомнений не было. И действительно – слева уже доносились шаги.
Киор-Оллё окинул небольшое помещение паническим взглядом. Окон в комнате не было. В единственную дверь вот-вот должен был войти кто-то из мойоров или их приспешников (ничего другого ждать не приходилось) Спрятаться тоже было сложно – всей мебели пара лавок, полка и сундук. Если только… Тайрец бросился к двери и вжался в стену рядом с петлями. Только бы открывалась внутрь… Только бы…
Чуда не случилось. Дверь открылась наружу. В комнату влетел Ройон. Не глядя по сторонам, он сразу же бросился к люку в подвал. А Киор-Оллё юркнул за дверь и попал в узкий коридор, по всей видимости, огибающий какие-то помещения. Надо было спешить: сзади его уже нагоняли.
Показалась дверь. Киор-Оллё распахнул её – и столкнулся с мойорой лицом к лицу. Недоумение на секунду исказило сизое лицо, пересеченное парой тонких белёсых шрамов и – уступило место немой ярости. В руках у змееголосого была богато украшенная трость, такими владыка Мглы награждал верных слуг. Костяной набалдашник изображал полуптицу-полуящера с клювом, полным крупных кривых зубов и огромными, как у совы, глазами.
На этот раз Киор-Оллё слишком хорошо увидел удар, словно время растянулось. Короткий замах – пернатый змей ожил, расправил крылья и спикировал на него. А затем, после яркой вспышки, мир померк.
Тайрцу снились родители. Впервые со дня гибели он видел их так ясно. Больше его память не заслонял туман прошедших лет и не уродовали кошмары, вызванные пережитым в тот день.
Они были похожи, как брат и сестра. Почти одного роста (отец лишь чуть-чуть выше), с одинаковым разрезом темных глаз, изгибом губ, небольшими прямыми носами и оба с родинками на лицах. Даже одеты одинаково: в свободные темные штаны и рубашки с закатанными рукавами, у обоих волосы завязаны в высокий пучок – только у отца витым кожаным шнуром, а у мамы тонкой огненной лентой.
– Какого хорошего сына воспитал нам волшебник, – сказала и нежно потрепала сына по щеке; мягкая рука пахла чабрецом. – Такого сильного.
Голос её из памяти и вовсе стёрся, но Киор-Оллё был уверен – тот, что он сейчас слышит, принадлежал именно его матери. Он вспомнил. Как он вообще мог забыть?
– Как у него много друзей... и врагов.
– И не всегда ясно, кто из них кто, – это говорил уже отец, и его голос тайрец помнил намного лучше.
– Впереди такая длинная дорога…
– Вверх, прямо, вправо, вправо, наружу, налево, прямо и за углом свернуть. А потом за луной до парапета и в тень.
А разбудили его двумя пощёчинами. Боль, тошнота и слабость – все вернулось. Киор-Оллё несколько раз моргнул и проснулся окончательно, хотя поверил в это не сразу. Первым, что увидел волшебник, было сизое костистое лицо с тонкими росчерками шрамов.
– Ч-что с-снилос-сь? – прошипел мойора.
Киор-Оллё промолчал. В паре шагов за змееголосым сидел на стуле Ройон, рядом с ним стояло кресло, а ещё дальше на краю длинной лавки пристроилась огромная гора мускул и полоскала в бадье с водой свои лапищи. К удивлению чародея, скамья не переворачивалась, хотя на другом её конце не было ничего, чтобы уравновесить такую тушу. На складном столе рядом лежали какие-то инструменты. Какие именно, тайрец со своего места не видел, но отлично понял, к чему всё идёт. «Такого сильного…» – пронеслось в голове. Насколько же сильным ему сейчас придётся быть…
Змееголосый поцокал языком. Окинув пленника долгим презрительным взглядом, и уселся в кресло. Поёрзал, устраиваясь поудобнее и сделал знак русоволосому предателю.
– Привет, Оллё, – Ройон изобразил что-то вроде дружелюбной улыбки. – Как ты?
От этой гримасы Киор-Оллё стало ещё противнее. Скольких ещё этот фигляр так жестоко обманул? Кого? Посыльных хана? Мастера Аиоллё? Что стало потом с людьми, смотревшими в это лицо со смесью негодования и отвращения?
– Тебе хорошо спалось? Готов поговорить?
– С кем? – хрипло отозвался Киор-Оллё. – С тобой мне не о чем говорить.
– С господином Шлоккочь, – представил Ройон мойору.
– С ним мне тоже не о чем говорить, – тайрец сложил руки на коленях.
– Зато у него к тебе столько вопросов!
– Отчего же он не задаст их сам? Вроде же знает язык? – не удержался колдун.
Шлоккочь возмущённо сверкнул глазами. Длинные, со складчатыми веками, они яростно вспыхнули и скосились на Ройона.
– Киор-Оллё! – поспешно продолжил тот. – Надо ведь уважать обычаи хозяина дома.
Тайрец горько рассмеялся.
– Я надолго запомню обычаи гостеприимства змееголосых. Они разительно отличаются от наших.
– Оллё, – Ройон закатил глаза. – Будь уже серьёзен. Господину Шлоккочь нужна твоя помощь. Помощь, понимаешь?
– Помощь, значит? Правда, Рой? – начал Киор-Оллё, с азартом и решимостью самоубийцы. – Так её просят? Подсыпав в еду дурман, похитив и бросив в холодный подвал? Просят человека, связав по рукам и ногам? Я поражён.
Русоволосый замялся и взглянул на мойору. Мойора поставил локти на подлокотники и соединил кончики тонких пальцев. Гора на лавке потянулась к столу и, схватив с него гвоздь, принялась им играть. И глядя на них Киор-Оллё понял, что тошнит его уже не от яда.
– Оллё, – Ройон встал и подошёл к нему вплотную. – Ты ведь совсем не глупый человек. Повремени пока со своими обидами. Ответь ему, – он кивнул на мойору. – Ответь на все вопросы. Он даст тебе отдохнуть. Даст еду, воду, одеяло. Он увидит, как ценна твоя помощь – и ты выйдешь отсюда. Я буду просить за тебя господина Шлоккочь. Умолять и унижаться, чтобы он сделал тебя моим напарником. Я буду лизать ему пятки ради тебя.
Чародей покачал головой.
– Я не хочу больше быть твоим напарником.
– Не отказывайся, Оллё, сперва подумай: так ты сможешь со временем выяснить, где твой учитель. Уговорить его быть с нами. Спасти.
– Рой, ты слышишь хоть сам себя? – спросил Киор-Оллё. Так гадко ему ещё не было ни разу в жизни.
– Ты пожалеешь, если не согласишься, – сказал Ройон. – Этот большой парень на лавке, знаешь, кто он? Это Чеботарь.
«Какого хорошего сына воспитал нам волшебник. Такого сильного» – Киор-Оллё мысленно присвистнул. Конечно он слышал множество жутких историй об этом мойорском палаче. Он видел тайрца, который уже пять лет, с момента своего знакомства с Чеботарём, ходит опираясь на костыль, хотя у него никогда не было ни одной серьёзной раны выше башмаков.
– Весьма наслышан, – пробормотал он.
– Если ты сейчас откажешься отвечать, с тобой вместо меня будет говорить он, – Ройон кивнул на Чеботаря. – Он будет мыть тебе голову, наводить красу на ногти. Починит обувь. Может быть, сделает массаж. Промолчишь – завтра он вернётся с углями. Принесёт долото, щипцы, козью ножку… В потолке есть крюк: верёвка, две минуты – и здесь будет дыба.
Волшебник глубоко вздохнул и облизал губы. Ночь (если наверху сейчас ночь) будет длинной. Очень.
– Думаю, Рой, в этой комнате достаточно одного предателя, – тихо ответил Киор-Оллё.
Русоволосый покачал головой и вернулся на прежнее место подле Шлоккочи.
– Не так уж и много от тебя надо услышать, Оллё. Какая-то пара вопросов. Первый: как попасть в Ланоор? Где этот город? Ты не можешь не знать, ты сам ланоорец.
– Возьми любую карту и посмотри. Для этого я не нужен.
– Киор-Оллё, – Ройон возмущённо фыркнул. – Не надо этого. Ты не хуже меня знаешь, что Ланоор сокрыт чарами. Нам не поможет карта. Что надо сделать, чтобы прийти в столицу колдунов?
Русоволосый ждал ответа. Шлоккочь тоже. Чеботарь – команду, а Киор-Оллё – неизбежного. В тишине сухо хрустнула пружина в кресле. Мойора подал рукой знак громадине. Чеботарь засунул гвоздь за ухо, шагнул вперёд и сгрёб колдуна одной лапой.
Волшебник корчился на полу, мучительно кашляя и отплёвываясь. С растрепавшихся волос ручьём лилась вода. Киор-Оллё ткнулся лбом в пол: нет, сегодня его совершенно точно утопят. Второй раз так надолго задержать дыхание у него не получится. Вырваться – сил тем более не хватит. Он уже много раз по-всякому пробовал.
На лице наблюдавшего за пыткой мойоры отражалась абсолютная скука и всё нарастающее нетерпение. Похожее выражение приняло и лицо Ройона. Туша же Чеботаря всей позой являла собой полнейшее уныние. Топить несговорчивого тайрца в бадье ему уже порядком надоело.
– Ну что, Оллё? – спросил русоволосый, подавляя зевок. – Где же нам искать дорогу в Ланоор?
Колдун зашёлся в приступе кашля. Он пробовал считать, сколько раз был повторён вопрос, но после двадцати четырёх сбился.
– Оллё, я ведь скоро мозоль на языке набью. Как попасть…
Тайрец перебил его истерическим смехом. Жалоба Ройона прозвучала столь абсурдно, а чародей так устал, что сдержаться уже не мог. Чеботарь недоумевающе уставился на него.
– Ну ты даёшь, Рой, – простонал Киор-Оллё; на его щеках слёзы смешивались с водой.
Мойора и предатель переглянулись.
– Пох-хо-ж-ж-ж-е, метод пора менят-ч-чь, – прошипел Шлоккочь и сделал палачу знак рукой.
Гора немедленно швырнула жертву ничком на лавку и принялась прикручивать верёвками. По следующему знаку мойоры заговорил Ройон.
– Вот теперь, Оллё, Чеботарь начнёт работать всерьёз.
Дальше волшебник его уже не слушал. Значит, до этого были шутки? Весёленькие дружеские забавы! «Как у него много друзей... и врагов». Знать бы наперёд, кто есть кто…
Туша между тем закончила привязывать колдуна к лавке. Теперь его колени стояли на полу, а ступни были повёрнуты вверх. Чеботарь потянулся к столу за молотком.
– А может быть, тебе будет проще ответить на другой вопрос? – продолжал Ройон. – Гонцы с письмами…. К кому они поехали? К ахану? К лисам? Может, даже в Степь? Куда ещё? А что у него за гость?
Чеботарь надавил пальцем на ступню и задумчиво почесал подбородок; глаза у колдуна полезли на лоб.
– Так что, Оллё? Куда?
Тайрец молчал. Чеботарь приставил гвоздь. Чуть надавил. И замахнулся молотком.
Киор-Оллё кричал в голос. Барды, сказители и полоумные летописцы, рисовавшие картины пленения древних героев врали на голубом глазу. А вот дурная молва о Чеботаре, к несчастью, нет. В холодном подвале не было никакой романтики, в палаче ни капли сострадания, а у пленника никакой возможности сносить пытки в мрачном героическом молчании. Он либо выл, либо вопил ругательства. Больше всех доставалось Ройону: тот сделал о себе массу пренеприятнейших открытий, но ответов на вопросы, даже самых невнятных, так и не получил. И чем дольше он слушал, тем кислее делался на лицо.
Шлоккочь устало подпер голову рукой. Иногда он морщился и зевал. Волшебник очень надеялся, что его крики спровоцируют у мойоры мигрень.
И только Чеботарь был абсолютно всем доволен. Под маской на его лице играла счастливейшая улыбка. У него была игрушка, которая не могла ни убежать, ни дать сдачи.
От очередного удара молотка у Киор-Оллё потемнело в глазах. Он снова увидел маму, и услышал её голос: «Какого хорошего сына воспитал нам волшебник. Такого сильного». И ведь в самом деле: он колдун. И при этом – сильный. Запахло чабрецом. Заклинания сорвались с губ сами собой. Легко – словно разбился стеклянный колпак, под которым ему уже давно не хватало воздуха.
Верёвки развязались и сползли прочь. Бадья полетела в мойору. Молоток вывернулся из рук Чеботаря и впечатался тому в переносицу. Мгновение замешательства – и раздался прямо-таки поросячий визг. Киор-Оллё подскочил и бросился бежать. Боли он больше не чувствовал. Толкнул дверь и выскочи в коридор. Повсюду в воздухе разливался густой аромат чабреца.
Вверх. Закрыть люк на задвижку. Погоня не заставит себя ждать. Теперь к двери. Первый поворот вправо. Потом ещё вправо. Выскочив из двери под лестницей, Киор-Оллё оказался в большом холле. К нему бросилось несколько человек, стороживших дверь. Их расшвыряло заклятьем, словно сухую листву порывом ветра. Никаких усилий. Никаких преград. Только чабрец и колдовское всемогущество.
Краем сознания тайрец понимал, что это долго не продлится. Надо спешить. Повелительный взмах руки – входная дверь распахнулась. Ещё один взмах – за спиной лязгнул замок. Теперь налево.
Мойорам не потребовалось много времени, чтобы прийти в себя после неожиданного бегства пленника. Шлоккочь, мокрый и ушибленный, командовал погоней. Всего в ней принимало участие восемнадцать человек: в особняке осталась только троица дежурных да Чеботарь. Палач скулил и всхлипывал, держа у носа мокрое полотенце. Трудно было понять, то ли великан так тяжело переносил боль, то ли побег такой замечательной игрушки.
Сразу за воротами отряд разделился. Дюжина, возглавляемая Шлоккочью и Ройоном, свернула влево, как указали очевидцы побега. Оставшаяся шестёрка на всякий случай отправилась вправо – отрезать хитрому тайрцу обходные пути.
На первый взгляд предприятие не казалось трудным: пленник был ранен, окрестностей не знал. Однако некоторые обстоятельства побега преследователей сильно смущали. Способность колдовать вернулась к волшебнику очень резко, внезапно и некстати. Ройон даже утверждал, что чародейский дар Киор-Оллё заметно возрос. Раны беглец вовсе игнорировал. А попробуй-ка удирать во все лопатки, не обращая внимания на вбитый в пятку гвоздь! И было ещё кое-что.
– Этот з-запах-х… – на ходу бормотал себе под нос Шлоккочь. – Ч-ч-ч-ч… ч-ч-чарбей…
– Чабрец, – поправил мойору Ройон.
– Ч-что такое этот ч-ч-ар-рбец-ц-ц?
– Чабрец? Травка такая степная. Лиловым цветёт. Тайрская пряность.
– Тайрс-с-кая ты с-с-каз-з-ал? – насторожился мойора.
– Это их традиция чабрец всюду в еду и без меры пихать, – пожал плечами русоволосый. – Думаете, гадёнышу кто-то помог?
– Ес-сли так-к, нуж-жна ос-с-сторож-нос-с-с-ть, – со свистом прошипел Шлоккочь. – Бысс-стрее! Он не с-смож-жет уйти далеко.
На камнях мостовой в свете факелов поблёскивали тёмные пятна – раны волшебника кровоточили. Не нужны никакие ищейки, чтобы идти такому следу. Жертва будет настигнута неминуемо и всенепременно.
Свернуть за углом. Отличный тёмный проулок. Только бы не тупик. Только не тупик. Хвала теням предков! И не останавливаться. Ни в коем случае не останавливаться. Ни на удар сердца. Никаких передышек. Остановишься – и больше не сойдёшь с места.
Между крыш луна вышла из-за рваных облаков. За ней.
– Вот он!.. – вскричали одновременно мойора и предатель.
И поражённо переглянулись.
– Господин… вы видели?! – Ройон отчаянно махнул рукой.
Змееголосый кивнул. Все видели, как спотыкающийся мальчишка впереди внезапно раздвоился. Один юркнул за угол, другой побежал дальше по улице.
– Раз-зделимс-с-ся, – прошипел змееглосый.
Ройон кивнул и метнулся в проулок. Следом за ним – ещё пять человек. Русоволосый сделал предупреждающий знак – дальше погоня будет продвигаться куда осторожнее. Не ясно, на что ещё способен волшебник. Не понятно даже, сколько тут на самом деле тайрцев. Впереди неизвестность, а значит – опасность.
Прокравшись сквозь узкую тёмную подворотню, Ройон сделал знак своим людям поторапливаться. Они вышли на Бурную, набережную, вымощенную плитами. Рокс здесь разливалась по весне и во время ливней особенно широко, поэтому её берега были застроены необычайно высокими парапетами, мешающими обзору на реку, за что Ройон и считал Бурную самой уродливой набережной в городе. Дорога здесь шла на подъем: то тут, то там ровные пластины перегораживали лестницы, обвязанные чугунными перилами граничащего с волшебством изящества.
Фонари в столь поздний час, конечно, уже не светили, но они были и не нужны. Русоволосый и при лунных бликах прекрасно видел, как неловко поднимается с земли волшебник – раненые ноги всё-таки подвели. Но оторвался он почти на сотню шагов. Невероятно.
– Быстрее! Взять его, – приказ Ройона прозвучал отрывисто, словно собачья команда.
Он первым же и бросился вперёд. За то время, пока колдун поднимался на ноги, погоня сократила отрыв на добрую треть. Тайрец снова побежал, теперь уже вдоль парапета, отталкиваясь от стены рукой. Никуда он не денется. Ещё пара минут – и они заботливо подхватят его. Вот он в очередной раз оттолкнулся от каменной тумбы и бросился влево, в тёмный переулок, спускавшийся к реке.
– На подъёме точно схватим. Вперёд! – бросил своим подчинённым Ройон.
Они свернули. Странное дело – беглец снова каким-то чудом выиграл шагов двадцать. Более того – у паразита открылось второе дыхание. Теперь он бежал ровнее и легче, а хромать перестал.
– Проклятье! – выругался Русоволосый.
Тайрец ещё много раз сворачивал, стремясь отделаться от погони. Но за очередным поворотом он внезапно стал, как вкопанный. Ройон усмехнулся – дорогу впереди перегораживал отряд, возглавляемый Шлоккочью. Ситуация была тем смешнее, что второй тайрец также остановился на десяток шагов дальше. В свете луны и факелов Ройон отлично видел его лицо. И это был не Киор-Оллё, однако похож, чертовски похож. И нос, и глаза, и тронутые горькой усмешкой губы. Даже родинка – и та есть. Колдуны могли бы сойти за братьев. Даже за двойню. Теперь, когда оба попались к ним в руки, будет куда сподручнее искать сходства и отличия. Можно начинать прямо сейчас. Тем более что бывший товарищ обернулся к Ройону. Проклятый несговорчивый мальчишка, подвязавший волосы красной ленточкой.
Мальчишка?! Слишком поздно Ройон понял, что и это не Киор-Оллё. Той же формы ехидно прищуренные глаза, того же изгиба губы, собравшиеся в насмешливый бантик, тот же овал лица – только мягче, нежнее. В такой же светлой рубашке – только формы стройного тела под ней, несомненно, женские. Оттого и ленточка алая.
А потом тайрцы растаяли в воздухе. Исчезли, как наваждение, как болезненный бред ночных кошмаров, как утренний туман над полями. От них не осталось ничего – ни следа, ни насмешки, ни ленточки.
Ни в коем случае нельзя останавливаться. Ни за что не сбавлять шаг. Ни за что. Но сил у Киор-Оллё оставалось всё меньше. Он бежал по мощёным улицам, тяжело хватая ртом воздух. Из проулка он выскочил на широкую улицу.
Тайрец то и дело спотыкался. Запнувшись о ступеньку в очередной раз, чародей растянулся на лестнице, стукнувшись головой о перила. Лицо он, похоже, опять ободрал – лоб саднило, голова гудела. Волшебник едва поднялся на ноги и похромал к стене. За неё он мог держаться рукой.
Киор-Оллё боялся оглядываться назад, теряя время – знал, что погоня настигает. Он кое-как ковылял вдоль парапета, всё чаще касаясь рукой каменной кладки. Долго он так не протянет. И вот в очередной раз рука не нашла стены.
Тайрец рухнул вправо, не удержав равновесия. Сил бежать дальше уже не осталось. «И в тень» – промелькнуло в голове. Верно. Теперь можно только прятаться. Волшебник отполз подальше за тумбу и сжался в комок. Тут колдуна и парализовало страхом и отчаяньем. Его найдут. Непременно и обязательно. Только слепой не заметит, внезапного исчезновения беглеца. Только полный идиот не догадается, где он спрятался.
Однако к изумлению Киор-Оллё погоня пронеслась мимо. Он слышал удаляющийся топот и обрывки ругательств, а потом всё стихло. Некоторое время он ещё чувствовал всё более слабый запах чабреца, а затем и его не осталось.
Киор-Оллё устало прикрыл глаза. Кажется здесь, в тени за тумбой достаточно безопасно, чтобы, наконец, перевести дыхание и несколько минут отдохнуть.
Следующая серия
@темы: писанина, сделал сам, Войны змееголосых
-
-
09.11.2018 в 01:30Подумай о единообразии. В смысле, либо везде дефис, либо везде слитно.
Гм. Это окончание, либо значащий суффикс?
-
-
09.11.2018 в 15:23«Шлоккочь» склоняется по тому же типу, что и «сволочь», или как «бездарь»?
-
-
10.11.2018 в 21:55«Шлоккочь» склоняется по тому же типу, что и «сволочь», или как «бездарь»? - никогда об этом не задумывалась, но звучит очень здорово. Я использую?
-
-
10.11.2018 в 22:32Идея понятна, вопросов нет. Но тогда лучше, если бы по тексту где-то проскочило, что более старые имена пишутся слитно, а новообразованные - еще нет.
никогда об этом не задумывалась, но звучит очень здорово
Что именно?) Первое или второе?
Но использовать можно, не вопрос.
Так, все-таки, как склонять: как женский род с нулевым окончанием или как общий род?
Вообще, «господин», т.е. существо заведомо мужского рода, имеющий «женское» имя (склоняющееся именно как чистый ж.р., а не по первому склонению, которое включает в себя и ж.р., и м.р.) - это можно очень интересно обыграть.
-
-
10.11.2018 в 23:07Что именно?) Первое или второе?- в принципе не задумывалась о таких аналогиях. Но склонять...э-эээ... как "сволочь" наверное. Это ж 3-е склонение, да?
-
-
10.11.2018 в 23:19Угу, 3-е. Ж.р. с нулевым окончанием.
Тогда точно ассоциации будет навевать с первого же прочтения. В смысле, ничего хорошего от персонажа с таким именем не жди.
-
-
16.02.2020 в 21:10я понимаю, что оно старое, и косяки уже мб выловлены, но на всякий замечу:
– Догадалс-ся! С-с-сейч-час-с ещ-щё кто-нибудь догадаетс-ся
Воды к-кувш-шин прих-хвати.
Определись, что у змееголосых за проблемы с дикцией) Для шипения достаточно шипящих "с" и "ш", остальное только нагружает, к тому же создается впечатление что они кроме шипения заикаются и временами жужжат!
Подвал как подвал, почти что пустой и холодный.
я сначала прочитала со смыслом "почти что пустой и почти что холодный" XDD Ну понятно, что не так, но во избежание можно переставить: "холодный и почти что пустой"
Рокс здесь разливалась по весне и вовремя ливней
во время?
что второй тайрец то что также
точно также? @.@
ткни меня, что из кусков нетленки можно зачесть следующим
-
-
16.02.2020 в 23:35Логика коротких предложений была такая: нужен быстрый темп. Все куда-то бегут, иногда дерутся, в перерывах то пытки, то вещества, и связности сознания ни то, ни другое не способствует. Но это надо потом уже смотреть по целому тексту.
За опечатки спасибо, поправила. Вот откуда берётся столько дурацких артефактов?Косяки ловить надо всегда. Каждый - плюс к карме, ибо я уже их просто не вижу, а иногда файле у себя правлю, а здесь - забываю.
На счёт дикции мойоров подумаю. Вообще мне хочется, чтобы они были очень другими, чуждыми этому миру (а они реально иномирцы), и с местным произношением у них всё было плохо. Про подвал тоже подумаю, пока не знаю, к чему приду.
Ткнуть в куски - сейчас ка-ак ткну:
Следующая серия, где впервые появляется дед Фокорт.
Дедуля, Ромашка и оборотни приезжают в Цуу и встречают связного
-
-
16.02.2020 в 23:41Логика коротких предложений была такая: нужен быстрый темп.
Я знаю такую рекомендацию для авторов, но на практике получается как-то рвано. Но таки да, надо уже в целом тексте смотреть
зачту на досуге остальное)